Федюня и Борисыч служили старательно, но не выслуживались. На учёбе, на стрельбах, на плацу осваивали нехитрую солдатскую науку.
Конечно, оба скучали по родному тёплому дому, и тосковали в непривычных условиях, но успели прекрасно проявить себя на стрельбах и, не имея взысканий, даже получили неслыханное поощрение – увольнительные.
Собираясь выйти в город, "нализывались" и начищались до одури, но не потому, что были уж такими чистюлями и аккуратистами, и не по доброй воле. Придирками и требовательностью к внешнему виду солдат замучил старший сержант Вилли Спрутзан, да так, что и увольнительная была уже в не радость, и выходить в город не хотелось. А он смеялся и "шуршал":
– Ниччифо, ниччифо, снакоммьтесь с Приппппалтикккой! Эстонские хозяйкки то Фойны перет своими ттомами троттуары с шампппунем мыли! У них пелые колготтки в национальный косттюм вхоттят! А фы хотитте своим немыттым фитом фесь короток распукккатть? Са сапокки я с фас осоппо спрашшифать путтту! Нато штопы пыло таккк! – и выставлял напоказ свои сапоги тонкой хорошей кожи, начищенные до блеска зеркала.
Ну ладно, старший сержант, сапоги не вопрос, можно и до блеска начистить! Но такая придирчивость, конечно, настроение испортила и заняла очень много времени, отпущенного для прогулки. Если бы не возможность посмотреть на местных жительниц в белых колготках, о которых сказал Спрутзан, если бы не желание поглядеть на улицы, которые намывали с шампунем до войны чистюли – эстонки, то можно было плюнуть и никуда не пойти. Все же глупо отказываться от увольнения, заработанного честным трудом, да и Спрутзан, хоть критически скривился, но выйти в город, наконец, разрешил.
– "Лабус" чёртов, – ругался Федюня, пройдя через контрольно – пропускной пункт части. – Пожрал почти всё время своими придирками. Куда теперь пойдём, что посмотреть успеем? "Тудырсас"!
"Тудырсас", то есть "грязнуля, неряха", было очень грубым латышским ругательством.
– Ладно, перестань, – попытался успокоить друга Борисыч. – Бог всё видит и Спрутзана накажет. Не ругайся.
Друзья посовещались, поразмышляли куда пойти и решили для начала купить "цивильных" сигарет в ближайшем магазинчике.
Облокотившаяся на прилавок толстая молодая эстонка с аккуратно уложенной на белокурой голове косой, сияя голубыми глазами, что-то оживлённо рассказывала своей подружке. Судя по отдельным словам чужой речи, кажется о свиньях. О! К свинине, в отличие от русских солдат, каждый добропорядочный прибалт испытывает особое почтение и всегда готов поговорить о ней, как англичанин о погоде. Как прекрасен утренний кусок душистого ржаного хлеба, который можно обмакнуть в горячее шипящее свиное сало и есть его, запивая горячим ароматным кофе! А знаменитый латышский копчёный бекон!? М-м-м-м!