Казалось, Сулле понравился ответ. Возможно, он давно не слыхал дерзких речей и теперь получал удовольствие.
— А что ты слыхал о пропавшей Сивиллиной книге?
— Только то, что она пропала, консул.
— Врешь! Ты наверняка слышал, что тот, к кому она случайно попадет, не должен разматывать свиток и читать текст. А если он все же подсмотрит несколько стихов, то обязан молчать о них до скончания своих дней. Книга Кумской сивиллы перестанет быть священной, если ее тайны откроются черни.
— Признаю, это я слышал.
— В другой раз не торопись отвечать. А какое наказание грозит тем, кто ослушается?
— В Риме теперь только одно наказание, консул, — смерть.
— А я думал, ты скажешь «общественное порицание сената».
Сулла показал на Элиания пальцем и захохотал. Тут же засмеялись остальные. Когда он смолк — все замолчали тоже.
— А почему ты не называешь меня диктатором или спасителем отечества? Или вот, как Хризогон, Солнцем Италии? Все консул да консул.
— Консул — по-прежнему высшая должность в республике, — спокойно ответил Элианий и, протянув внезапно руку, вытащил из корзинки своего собеседника какой-то фрукт. При этом Сулла проводил движение его руки растерянным взглядом, а по толпе прошелестел вздох удивления. — Диктатор — немного тяжеловесно для частной беседы, император — это скорее для твоих ветеранов. Во всех остальных твоих званиях, согласись, есть доля лести. Впрочем, — Элианий смачно чавкнул фруктом, которым оказалась сочная груша, — если хочешь, могу называть тебя «мой фюрер». Бьюсь об заклад, до этого не додумался бы и твой Хризогон.
«Интересно, как они будут меня убивать?» — подумал профессор и содрогнулся.
Сулла задумчиво доел персик, но продолжал молча обсасывать косточку. Каталина что-то зашептал ему на ухо. Элианий решил подбавить:
— Один народ, один рейх, один фюрер! Зиг хайль! — Он посмотрел в глаза Сулле. — Скоро ты поймешь, что ничего не добился, кроме ненависти, и сбежишь в деревню кропать мемуары, которые все равно потеряют. — Он перевел взгляд на Красса. — А тебе в глотку вольют расплавленного золота. Правда, еще не скоро. А тебе, Великий, — Элианий повернулся к Помпею, — египтяне должны были в будущем отрезать голову и преподнести её в подарок Юлию Цезарю, которого недавно по ошибке казнил ваш патрон. Ума не приложу, как теперь они станут выпутываться. Кстати, сейчас ты должен быть на Сицилии, а не ошиваться тут без дела.
— Ты что мелешь, ненормальный? Боги лишили тебя разума? — пытался выправить ситуацию Каталина.
— А ты вообще помалкивай, заговорщик. Настанет день, и сенат приговорит тебя за измену к смерти.