Эрна подошла и ткнулась лбом в его плечо.
— Клаус, куда ты едешь?
— Снова в Брест, Эрна.
— Зачем? Ведь твоего «Принца» там нет.
— Теперь я чиновник административной службы, и корабль мне не нужен. Раньше я сам называл таких береговыми крысами.
— Ты не должен так говорить. — Эрна отстранилась. — Как твоя нога? Клаус, мы так переживали, когда узнали о смерти твоих родителей! Я проплакала всю ночь.
— Эрна, я должен тебе сказать, — он переложил трость в левую руку и дотронулся до ее волос, — я уезжаю на целый год.
— Я буду ждать!
— Это еще не все. Мы не сможем часто писать друг другу, а первые месяцы, вероятно, и вовсе будем лишены этой возможности.
— Почему?
— Я буду далеко. Брест — лишь промежуточный пункт. Но я постараюсь передать весточку при первой возможности.
— Куда ты едешь?
Клаус молча гладил ее по волосам.
— Ладно, понимаю. Но покажи хоть рукой в ту сторону! — взмолилась Эрна. — Я часто иду утром в университет через Хофгартен, где мы встретились. Я буду останавливаться, смотреть в твою сторону, и мы будем ближе.
— Утром смотри туда, где солнце, Эрна.
— Так далеко! — догадалась она и в испуге прижала ладонь к своим губам.
Они направились на перрон. Молодой матрос с вышитым целеоновой нитью словом «Knegsmarine» на бескозырке нес следом чемодан. Матрос прошел в вагон, а Эрна и Клаус остались стоять на перроне.
— Прости, что так получилось, — говорил Клаус. — Всё произошло неожиданно. Не было времени ни позвонить, ни послать телеграмму. Во Франции уже ждет судно.
В Бресте его ожидала подводная лодка. Он и еще двое сотрудников атташата вместе с несколькими ящиками документов, секретных кодов для «Энигмы» и чемоданом валюты должны были проделать очень долгое путешествие сначала на субмарине, а потом на одном из германских рейдеров, пройдя через три океана. Где-то далеко-далеко на востоке адмирал Дениц создавал базу подводного флота для крейсерских операций в Тихом и Индийском океанах. Эта затея была осуществима лишь благодаря союзнической помощи Японии. Там и предстояло работать военно-морскому администратору ранга оберлейтенанта цур зее Клаусу фон Тротта.
Клаус прекрасно знал, что год — это лишь благая мечта. Было бы непозволительной роскошью везти мелкого чиновника через всю планету ради одного года работы.
* * *
В один из тех осенних дней Эрна зашла в Дом немецкого искусства. Просто выдалось свободное время и захотелось вдруг побыть одной.
В залах было пустынно. Редкие посетители, вероятно приезжие, большинство из которых военные, прохаживались, коротая время. Вспоминая далекий тридцать седьмой год, Эрна отмечала произошедшие здесь перемены Со стен на нее смотрела война. Оставались, конечно, портреты вождей и идиллические сценки из сельской жизни, но все новое касалось только войны.