Однажды в своем почтовом ящике он обнаружил запечатанный конверт без марки и адреса. Вскрыв его, он стал читать отпечатанный на машинке и скопированный на гектографе текст странного содержания. Вначале это было рассуждение о государстве, демократии и диктатуре, предваряемое латинским выражением: «Salus publica suprema lex».[6] Но дальше тон письма изменился. Анонимный автор призывал к сопротивлению:
«…Если у человека нет больше сил требовать свои права, то он неизбежно должен погибнуть. Мы заслуживаем того, чтобы быть развеянными по всему свету, как пыль на ветру, если в этот роковой час не соберемся с силами и наконец-то не найдем мужества, которого нам так не хватало до сих пор. Не скрывайте вашу трусость под личиной благоразумия! Ведь с каждым днем, пока вы медлите, пока вы не противостоите этому исчадию ада, растет ваша вина, становясь, подобно параболе, все выше и выше…
…Саботаж на оборонных предприятиях, саботаж на всех собраниях, митингах, торжествах, во всех организациях, которым положили начало национал-социалисты…
Саботаж во всех областях науки и умственного труда, работающих на продолжение этой войны, повсюду: в университетах, институтах, лабораториях, исследовательских заведениях, технических бюро. Саботаж всех мероприятий культурного характера, которые могли бы возвысить фашистов в глазах народа. Саботаж во всех отраслях изобразительного искусства…
Не жертвуйте ни одного пфеннига во время уличных сборов, даже если они проводятся под прикрытием благотворительных целей — это лишь прикрытие… Не сдавайте ничего во время сбора металлолома и пряжи! Пытайтесь убедить знакомых, даже среди низших слоев населения, в бессмысленности продолжения, в безысходности этой войны; в неизбежном духовном и экономическом порабощении, в разрушении всех нравственных и религиозных ценностей национал-социализмом! Подтолкните их к пассивному сопротивлению!»
В заключение были приведены выдержки из Аристотеля («О политике») и призыв размножить этот листок и передать дальше.
Это было третье письмо «Белой розы». Все указывало на то, что его авторы обременены определенным гуманитарным знанием. Они либо студенты, либо преподаватели, либо работники культуры. Вангер тогда долго сидел в растерянности. Как лояльный режиму человек, он обязан был немедленно донести о прокламации. Но сама мысль о доносе, даже таком, когда никто не должен был пострадать, была неприятна. Несколько последующих дней он вглядывался в лица студентов и своих коллег по университету, хотя совершенно не представлял себе, какая черта поведения могла бы выдать заговорщика Потом пошли слухи о существовании некой тайной организации, призывающей к борьбе с нацистским правительством. И, наконец, эти надписи на стенах или рисунок перечеркнутой свастики.