«Но я-то прекрасно знаю, где это было, — снова и снова отмечал он в себе необыкновенную осведомленность, — Потом надо будет все хорошенько обдумать».
— Они шли по наведенным еще восемь лет назад Луцием Домицием Агенобарбом переправам и проложенным тогда же через обширные болота так называемым Длинным Гатям.
Профессор наконец решился дать некоторую свободу своему рассказу: в конце концов, в аудитории только студенты, и вряд ли кто из них читал Публия Корнелия Тацита.
— Тучи комаров и болотной мошки сопровождали римлян. Не было никакой возможности строить на ночь укрепленные лагеря. В редких селениях, которые они проходили, почти не было провианта, но в достатке обнаруживались вино и дурманящие настои из грибов и кореньев. Отягощенные баллистами и онаграми, римляне шли медленно. Обозные служители — галиарии — вели сотни вьючных животных и еще большее количество повозок, груженных палатками, провиантом и оружием. Ручные баллисты — «скорпионы», — матиобарбулы, камни для пращей, тысячи копий различного назначения, десятки тысяч стрел, запасные щиты и доспехи, воловьи шкуры, бочки с нефтью, походные кузницы и всевозможный инвентарь ремесленников, а также повозки маркитантов и жреческий обоз с огромной фурой со священными курами — все это сдерживало движение. В день вместо сорока римских миль, которые обученный легион должен был проходить военным шагом за десять часов, они с трудом преодолевали пятнадцать.
Многие опытные центурионы, военные трибуны и префекты наверняка понимали, что Варр совершает ошибку. Легионеры ворчали. Дисциплина, и без того хромавшая в их рядах еще на постое, в походе и вовсе расшаталась. К тому же стали происходить всевозможные неприятности, а однажды случилось следующее.
Как-то после ночевки, когда XVII легион, снимая лагерь, приготовился к маршу, вдруг обнаружилась пропажа знаменосца первой когорты. Его стали искать. Сам знак — сигна — был воткнут в землю возле его палатки, а сигнифер исчез. Но самое неприятное выяснилось чуть позже: вместе с сигнифером пропала и фолла — касса когорты, за которую тот по заведенному в легионах порядку был ответственен…
«Черт возьми, — подумал про себя профессор Вангер, — ведь это сбывается обещание того типа из последнего сна, назвавшегося профессором Гараманом. Но откуда у меня такая уверенность, что именно так все и было на самом деле?» Он посмотрел на заинтригованные лица слушателей и решил продолжать.
— А надо вам напомнить, друзья, что первые когорты были в легионах особенными. Их называли «когортами тысячников», потому что они комплектовались по двойному штату и были вдвое больше всех остальных. Набирались они из людей более состоятельных, поэтому их фолла, в которую воины сдавали на хранение все свои ценности, была особенно богатой. Утрата фоллы, а в ней хранили не только сбережения, но и драгоценные геммы с изображениями матерей или невест, богато украшенное оружие, предметы, напоминающие о далеком доме, а также письма, счета и долговые расписки, так вот, утрата фоллы привела к открытому неповиновению. Тысячники XVII легиона отказались идти дальше, потребовав начать розыски беглеца и вора. Такое в римской армии случалось только во времена смут и междоусобиц и считалось исключительным событием.