То ли служба воздушного оповещения прохлопала момент приближения самолетов, то ли те применили обманный маневр с резким поворотом на Мюнхен, но буквально через две минуты после включения сирен на город упали первые бомбы. Мари выключила свет и стала ждать. Еще через минуту раздался страшный гром. В гостиной посыпались стекла. Мари бросилась туда. Она увидела развеваемые ветром шторы и красные сполохи на стенах комнаты. По лопающимся под ногами стеклам она подбежала к окну и отпрянула На нее одновременно пахнуло холодом зимней ночи и жаром пламени. Ее собственный дом пылал снизу доверху.
Никто не успел выбежать. Слишком мало времени прошло между сигналом тревоги и тем моментом, когда несколько тяжелых зажигалок, пробив деревянные перекрытия, разлили море огня сразу на всех этажах. Мари стояла оцепенев. Пламя с гулом вырывалось из оконных проемов, выбрасывая горящие полотнища штор светомаскировки. Оно пожирало теперь все, что у нее было: одежду, книги, ее школьный аттестат и трудовую книжку, старую куклу, тайный дневник, о котором так никто и не узнал, письма Мартина и три фотографии, на которых они были вдвоем.
То, что она находилась сейчас здесь, в квартире Вангеров, спасло ей жизнь. Значит, ее спасла болезнь профессора. А если продолжить цепь рассуждений, то выходит, что ее спасли все те трагические события, которые свалили несчастного профессора в постель. И первым из этих событий стала гибель Мартина. Именно она дала толчок ко всему остальному, включая поступок Эрны. Что же получается, именно смерти Мартина в проклятом Мальмеди обязана жизнью она, Мари Лютер? Останься Мартин жив, и сейчас она сгорела бы в этом пожаре?
Мари закрыла лицо ладонями.
Но уже в следующую минуту она бросилась закрывать двери в спальню профессора — по квартире вовсю гулял ветер. Потом, что-то вспомнив, метнулась в ванную. Так и есть — кран только зашипел, выплюнув несколько последних капель воды. «Какая же я дура, даже не догадалась заранее наполнить ванну и кастрюли». Света, конечно, не было Но главное, когда она убирала стекла и несколько раз потрогала батареи, то поняла, что они стремительно остывают.
Никакой, даже самой маленькой железной печки у Вангеров не оказалось. Только керосиновая горелка. До сих пор этот район, может быть, благодаря близкому соседству квартиры Гитлера, был одним из самых благополучных в городе. Электроснабжение если и отключалось, то ненадолго. То же самое с водой и отоплением. Но бесконечно уповать на такое везение было со стороны профессора, конечно же, опрометчиво. Фюрер уже давно не посещал Мюнхен. Распрощался он и с расположенной неподалеку горой Оберзальцберг, и со своим Оберхофом. Никто, конечно, не знал этого наверняка, но каждый был в состоянии предположить, что Мюнхен никогда больше не увидит своего покровителя.