Элианий тоже поднял руку и, глядя на других, восславил императора.
— Фюрер впервые применил этот жест в двадцать шестом в Веймаре, — услыхал он чей-то шепот. — Четырнадцатого июля он приветствовал так своих единомышленников.
«Что за чушь! В римском календаре еще нет месяца июля. Он появится позднее», — подумал Элианий и прислушался. Крики снаружи стихли.
— А теперь, — Сулла надел шлем и застегнул на плече пряжку накинутого рабом плаща, — пойдемте посмотрим, что вас так отвлекало во время нашей короткой беседы.
Он направился к выходу, и солдаты, окружавшие сенаторов, стали теснить их следом. Тех, кто не желал идти, грубо толкали вперед.
Они вышли на заполненную народом площадь и двинулись к расположенному рядом цирку Фламиния. Публика приветствовала императора и с удивлением (а многие и со злорадством) наблюдала, как следом за ним плетутся обескураженные, одетые кто во что горазд отцы государства, конвоируемые легионерами.
То, что увидели сенаторы на арене цирка, повергло их в ужас. Не горстка негодяев, как говорил Сулла, а бесчисленные трупы заполняли все ее пространство. Это были те самые пленные самниты, которых провели вчера в колонне триумфатора от Марсова поля до Капитолия и которым он обещал жизнь. Элианий знал, что число их должно равняться шести тысячам. И действительно, шесть тысяч тел, руки которых были связаны за спиной, лежали здесь изрубленные мечами и пронзенные стрелами.
Привыкшие к погребальным гладиаторским схваткам и виду пролитой на песок арены крови, патриции отворачивались, не в силах вынести открывшегося перед ними зрелища. Согнанные в цирк рабы нагромождали тела друг на друга, чтобы освободить узкие проходы. Скользкими от крови руками они брали отрубленные головы и бросали их на эти кучи. Их ноги в сандалиях разъезжались в жидкой хлюпающей смеси песка с кровью, мозгом и вывалившимися внутренностями. Они часто падали на колени, не в силах удержаться в этой жиже. По образовавшимся проходам медленно бродили перепачканные кровью казненных солдаты и протыкали копьями тех, кто подавал еще признаки жизни. Сплошная шеренга таких же солдат стояла вдоль нижних рядов трибун, выше располагались лучники.
Элианию стало плохо. Он ощущал запах и, казалось, видел поднимающийся над огромной ареной розовый пар. Он увидел также, как по одному из проходов между телами шел человек в странной одежде и по-немецки (именно по-немецки) восклицал:
— О божественное деяние!
— Смотрите, смотрите, — спокойно говорил Сулла сенаторам, подавая знак солдатам подтолкнуть их ближе к грудам трупов. — Это легкая смерть, потому что это всего лишь самниты, возомнившие себя хозяевами Италии.