– И ты прости, что я так и не позвонила тебе.
– Когда!? – искренне изумляюсь.
– Ну, помнишь, я обещала, что позвоню тебе, и ты покатаешь меня на машине за городом?
Так, думаю, у кого-то из нас двоих явно едет крыша. И кажется – у неё. Я вдруг обратил внимание, что эта девушка назвала меня по имени, хотя мы с ней незнакомы. И почему-то она обращается ко мне на ТЫ, хотя видим друг друга второй раз в жизни. Нет, мне даже приятно, если симпатичная девушка сразу переходит со мной на ТЫ, это так интимно. Но она явно разговаривает со мной, как с давним знакомым.
И я деликатно начал:
– Знаете, у меня в последнее время в памяти случаются глубокие провалы. Не помню, когда мы договаривались созвониться. И машины у меня нету (тогда ещё не было). И вас я тоже не помню. Уж извините.
И тут у неё во взгляде появились глубокие сомнения в окружающей действительности.
– Вы знаете, я, наверное, перепутала вас со своим знакомым.
– Наверное, – говорю с облегчением.
– Но вы так похожи на него, так похожи, ну просто копия...
– И разумеется, копия хуже оригинала? – мрачно поинтересовался я.
– Ну, – деликатно, но не очень настойчиво возразила она, – я бы так не сказала...
На чём и разрешилась наша проблема.
А этого Сашу, с которым она меня перепутала, потом не раз видел в Эрмитаже, он работал в одном из научных отделов. Действительно, очень похож на меня, нас не раз с ним путали.
– Только, – сказал мой напарник Витя, – его физиономия, в отличие от твоей, простецко-пролетарской, очень надменная и заносчивая.
Весна 1994 года, Санкт-Петербург.
Или преамбула, как говорят корифеи «с эстетическим образованием». Работали мы как-то за полгода до описываемых событий с напарником-Витей в Золотой кладовой. Работа была срочная, а время было уже позднее. Поскольку после закрытия музея вечером оставаться в нём в охраняемых залах можно только по специальному разрешению, то соответствующее разрешение мы с Витей и получили от нашего завотдела Богданова. Он ещё не раз будет поминаться в этом рассказе, так уж сложилось.
Так вот, закончили мы с Витей очень поздно и возвращались к себе в мастерскую через гулкие пустые залы первого этажа музея, волоча с собой моток кабеля, дрель и ящик с инструментом.
В начале Директорского коридора – пост охраны, охранница крестом расставив руки, перегородила проход:
– Пропуск!
Мы достали и предъявили.
– Разрешение на работу в вечернее время!
Витя достал соответствующую бумагу, с нужными печатями и правильными подписями. Но этого бдительной охраннице мало:
– Что делали в музее в такое позднее время?