Никого.
Вернувшись на террасу, доктор увидел, что маленький лабрадор грустно воет на луну.
— Ничего, ничего, не волнуйся, все позади, — успокоил он щенка и взял его на руки.
Но в глубине души Элиот был уверен: это еще не конец.
Я хочу, чтобы ты помнил о тех счастливых днях, когда мы были друзьями.
Тогда жизнь была краше, а солнце — ярче.
Жак Превер и Жозеф Косма
1976 год
Элиоту 30 лет
Взяв щенка на руки, Элиот направился к машине. Он должен был рассказать Матту обо всем, что случилось сегодня. Первым делом надо было позвонить Илене. Однако Купер передумал и повесил трубку до того, как женщина успела ответить. Он собирался описать ей все, что с ним случилось, но так, чтобы она не приняла его за сумасшедшего. Это было непросто. Нет, прежде следует самому все как следует разузнать, а уж затем беспокоить дорогих его сердцу людей.
Элиот открыл дверцу «фольксвагена» и посадил лабрадора на переднее сиденье. Он начинал чувствовать привязанность к маленькому щенку, которого, казалось, сильно взволновало ночное происшествие.
Элиот выехал из приморского комплекса и попал в итальянский квартал. Стояла ночь, машин на дороге почти не было. Доехал на Ломбард-стрит и прошел восемь крутых виражей, следующих один за другим. Из-за них Ломбард-стрит и получила название самой извилистой улицы мира. Красота ее впечатляла, но сегодня вечером Элиот был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на клумбы и подсветку.
Молодой человек быстро пересек Норт-Бич, проехал мимо двух башен собора, в котором несколько лет назад Мэрилин Монро обвенчалась с Джо Ди Маггио, и попал на самую вершину Телеграфного холма.
Въехав на холм, Элиот припарковал машину под углом к тротуару, вывернув колеса, как того требовали правила.
— А ты сиди тут, — приказал он собаке.
Щенок недовольно заворчал в ответ, но врач не смягчился.
— Очень сожалею, но это обсуждению не подлежит, — отрезал он, хлопнув дверью.
Элиот стремительно прошел по небольшой дорожке, обсаженной эвкалиптами, сбежал вниз по ступенькам вдоль склона холма. Здесь было красиво и тихо и веяло чем-то деревенским, словно местечко находилось не в самом сердце мегаполиса, а где-то за его пределами. Отсюда открывался прекрасный вид на весь город, а на заднем плане возвышалась светящаяся башня Койт-Тауэр. Обильная сочная растительность служила убежищем для птиц: воробьев, диких попугаев, дроздов-пересмешников… Мужчина пробрался вдоль зарослей рододендронов, фикусов и бугенвиллей по деревянной лестнице. И вот ворота в заброшенный сад. Как всегда, он перелез через них и поднялся на порог деревянного дома, из которого доносился томный припев Марвина Гейя.