Стас захлопнул рот так, что зубы клацнули.
– Там поглядим.
Дверь скрипнула, и Ольга нырнула под одеяло – где-то там осталась ее скомканная ночная рубашка. В дверном проеме показалась растрепанная Машкина голова, которая сказала громким шепотом, со смешным негодованием:
– Мама! Ну, мама же!
– Машка, сколько раз мы с папой говорили, что в спальню заходить нельзя! Сначала нужно постучать, потом подождать, когда мы ответим, и только потом…
– Да-а, потом!.. Пока я стучать буду, мы на праздник опоздаем, я же в первой паре, с Колькой, он медведь! А если я опоздаю, с медведем поставят Ленку Брыкину!
– Не поставят.
– Поставят.
– Маш, выйди сейчас же, – сказал Стас внушительно, и Машку как ветром сдуло. Отца они с Мишкой побаивались немного, но Ольга считала, что это даже хорошо – раз побаиваются, значит, уважают, а авторитет отца в воспитании детей первое дело, по крайней мере, так в книжках пишут.
– Маша, я иду! И не беспокойся ты, никуда мы не опоздаем!
Пока закипал чайник, Ольга взболтала омлет в большой керамической миске – внутри миски были нарисованы цветы и птицы, ей очень нравилось. Все-таки когда-то она рисовала, и Григорий Матвеевич, учитель, говорил, что она «подает надежды». Цветы и птицы были куплены на базаре у грустного пожилого узбека, который уверял, что такими узорами расписывают посуду берберские гончары. Ольге понравился узбек и то, что он говорил о берберах, и теперь омлет у нее получался какой-то особенный, может быть, отчасти «берберский», хотите верьте, хотите нет!..
– Мама!
– А!
Ольга, потянувшись, достала с полки банку с чаем. Стас вечно ставит ее так, что не дотянуться!
– Мам, где мой рюкзак?
– Миш, он там, где ты его вчера бросил!
Запахло чаем, вкусно, по-утреннему. Впрочем, сама Ольга утром больше всего любила кофе, который, кроме нее, никто не пил.
Ну, она на работе выпьет!..
– Ма-ам, – жалобно провыл откуда-то Мишка, – а я не помню, где его бросил…
– Я тем более не помню!
– Ну, мам…
Тут в привычную утреннюю семейную симфонию вступил Стас, который тоже вечно все бросал и никогда ничего не мог найти.
– Никто не видел мои ключи?
– Никто не видел мой рюкзак?
Ольга разлила чай по кружкам – у Машки кружка с Винни-Пухом, у Мишки с машинками, а у Стаса с грудастой и хвостатой русалкой, эту гадость ему когда-то Митяй подарил. Ольга никак не могла от русалки избавиться, хотя и ненавидела ее лютой ненавистью. Русалка на кружке призывно изгибалась, вид у нее был на редкость распутный. Ольга повернула кружку так, чтобы не видеть русалкину физиономию.
За табуретку, когда Ольга попыталась ее отодвинуть, что-то зацепилось, поволоклось, Ольга дернула табуретку, но безрезультатно, и пришлось лезть под стол.