Салек был поражен. Он никогда не считал себя человеком, который может влюбиться. И уж если это случится, то он даже представить себе не мог, что это будет кто-то похожий на Гьёрсал Мортон. В своем воображении он, скорее всего, рисовал высокую блондинку с холодной северной красотой или цыганку с темными глазами и густыми волнистыми волосами Но он был влюблен, и влюблен в маленькую худенькую девочку, которой достаточно было всего лишь взглянуть на него, чтобы он выполнял любую ее прихоть. Это было невероятно, невозможно, но это была правда.
Впервые поняв это, он ужаснулся, считая, что она лишит его мужественности. Но теперь он знал, что она награждала его этим качеством. Ее взгляд, светлый и ясный, наполнял его силой и разумом, которых он больше нигде не мог почерпнуть. Сейчас она смотрела на него так доверчиво, что он не удержался и погладил ее по мягким волосам, едва доходившим ей до плеч.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты не отрезала их, — сказал он, как уже говорил много раз до этого. — Я хочу, чтобы у тебя были длинные волосы.
— Они были у меня до пояса, — сказала она с кокетливым блеском в глазах. — Вот до этих пор. — Ее маленькая ладошка коснулась собственной ягодицы, приковывая его взгляд и его мысли.
Он застонал про себя. Как он мог думать о ней, как о ребенке?
— Гьёрсал, — предупреждающе произнес он.
Она снова улыбнулась, понимая, что они находились в большом зале внизу, в окружении почти всех домочадцев, и это быстро охладит его пыл. Только она могла разжечь в нем страсть. Она наслаждалась своей властью, стремясь укрепить его любовь. Ничто в ее горьком прошлом не обещало ей счастья. Она не верила в счастье, но верила этому человеку. Он защитит ее. Он будет любить ее.
Сильными пальцами, которые вдруг стали нежными, Салек подняс кусочек мяса к ее губам. Она осторожно взяла его, слегка укусив зубами его твердую кожу. У него снова перехватило дыхание, и четырнадцать проведенных с ней ночей вдруг оказалось недостаточным. Если он не будет осторожным, то ему самому будет стыдно здесь, в зале Чарена. И он намеренно направил свои мысли на другой предмет, на свою обеспокоенность за Гавина. Он должен был что-то услышать от него еще несколько дней назад.
Кирен, сидевшая за столом напротив него, поймала его взгляд.
— С твоим Гавином ничего не произошло. Не беспокойся.
Салек беспокойно заерзал на месте. Его беспокоило, что Кирен могла читать его мысли. Не всегда — по крайней мере, он так думал, вернее, надеялся, — но она знала, когда он был сердитым, расстроенным или обеспокоенным. Поразительной также была ее необычная способность знать о событиях, которые она не могла видеть, словно было какое-то окно, смотреть в которое могла только она одна.