Но читая письмо, он не улыбался.
Дара наблюдала за его лицом и заметила задумчивое, даже мрачное выражение.
— Лаоклейн?
Его мозолистая рука легко коснулась ее щеки, как бы давая понять, что он хотел бы дочитать послание в тишине.
— Лаоклейн! — Голос Дары стал требовательным.
— Выродок Лесли находится при дворе, — резко ответил он.
Глаза Дары расширились, лицо побледнело. Никто в Галлхиеле так не боялся ненависти Лесли, как она. Лаоклейн же ничего не боялся, ничто не могло вывести его из равновесия.
— Риа должна вернуться домой.
Его черные густые брови сошлись вместе. Это именно то, что он ожидал от Дары. Именно эта мысль мелькнула первой и у него самого.
— Он сделался фаворитом при дворе. Даже молодой король проявил к нему интерес.
— Ты думаешь, что это имеет для меня значение? Я хочу, чтобы моя дочь была дома. Подальше от него! Что говорит по этому поводу леди Ардит?
— Что Риа была неблагоразумна, но совсем незначительно. Она обращается с ним так, словно он все еще мальчик.
Глаза Дары вспыхнули.
— Неблагоразумна? Как это понять?
Лаоклейн пожал плечами:
— Она каталась на лошади вместе с ним в сопровождении всего одного грума.
— И эта леди называет мою дочь неблагоразумной! — Охватившее ее чувство несправедливости ощущалось в ее голосе и в выражении лица. — Что еще?
— Ничего. Только то, что она отказывается выполнить требование леди Ардит оставаться холодной и равнодушной к нему. — Лаоклейн задумчиво вздохнул. — Из того, что она слышала от других, похоже, что сын Никейла сумел многого добиться для себя. Он преуспел как германский рыцарь, и у него довольно большая свита.
Дара недоуменно посмотрела на него.
— Как ты смеешь испытывать гордость за выродка Лесли! В нем — зло.
Но Лаоклейн помнил то, чего не знала Дара, образ молодого юноши, бесстрашно и гордо стоявшего перед ним, стремившегося оградить от опасности худенькую девочку, которой тогда была Риа, отважившегося даже войти во двор Галлхиела.
Наконец он снова обратил внимание на жену.
— Подготовь все к моему путешествию, Дара. Я присоединюсь ко двору, как только он переедет в Эдинбург.
Свет наступающего дня пробивался сквозь маленькие окошки часовни. Риа покорно склонила голову, словно молясь, как и все окружавшие, но не молилась. Сколько она ни пыталась, не могла удержаться от размышления и удивления.
Гавин Макамлейд был где-то позади нее, как и леди Беатрис. Риа старательно отвела в сторону глаза, когда проходила мимо того места, где они сидели, к счастью, отдельно друг от друга. Она твердо решила не показывать Гавкну своего мнения о его выборе любовной связи, но ей следовало быть осторожной, чтобы он не догадался. Она знала, как легко можно угадать ее мысли по лицу.