22 июня (вечер). Провела весь день на кладбище, ее нет. Хотя она оставила знак – на могиле моих родителей стоит стакан, обыкновенный граненый стакан, пустой и чистый. Что она хотела этим сказать? Что скоро наступит праздник? Сын найдется? Но почему тогда стакан пустой? Налила бы туда хоть каплю чего-то: вина, чая. А то пустой стакан – это страшно. Я боюсь пустоты. Мой ад – пустота. Если Бог захочет наказать меня за грехи, он пошлет меня в ад. Но там – я это знаю – никакого огня, никаких сковородок. Одна пустота. НИЧЕГО нет.
26 июня. Я напрасно ждала ее на могиле несколько дней подряд. Она не приходит, хотя – мне кажется – вчера я видела ее на автобусной остановке. Она тоже заметила меня, подняла руку, остановила такси и уехала. Значит, она не хочет помочь мне, и надо добиваться всего самой. С чего же мне начать? Завтра поеду в роддом на Первомайскую, может быть, там сохранились какие-то бумаги.
27 июня. Сегодня утром ко мне в комнату вошла Нюра – никогда она не встает так рано! – и села напротив меня в кресло. Розовая, щеки горят. Ночи любви! Как бы не забеременела! Пусть, пусть, мне не до того!
– Мама, – говорит моя дочь. – У Яна есть друг, он очень хороший врач. И, между прочим, учился в Англии. Мы хотим пригласить его в гости. Ты согласишься с ним побеседовать?
– Я? – говорю я. – С чего бы это?
– Ну, – говорит она, а глаза становятся злые, как у волка, желтые (сейчас она мне покажет!), – мы думаем, что у тебя начинается депрессия…
– У меня? – ахаю. – Депрессия? Да ты что? Я отлично себя чувствую!
– Это неважно, – шипит она (вот-вот кинется и разорвет!). – Тебе нужно, слышишь? Тебе нужно поговорить с врачом!
Я посмотрела на нее, и вдруг меня стукнуло: неужели эта растрепанная злая баба лежала у меня внутри? И сосала мое молоко?
Она приподнялась с кресла и двинулась ко мне. Я зажмурилась.
– Ты что? – закричала она. – Ты думаешь, мы слепые? Мы же тебе помочь хотим! Ты обязана поговорить с врачом, обязана!
Я улыбнулась прямо в ее красное, раздувшееся от ненависти ко мне лицо.
– Хорошо, – говорю я тихонечко. – С врачом? А кто ему будет платить? У меня ведь денег-то – кот наплакал!
– Не бойся, – говорит она. – Это дружеский визит, это бесплатно.
Как бы они меня не упекли куда-нибудь! А что? Тогда им достается вся квартира! Все четыре комнаты! А-а, вот в чем дело! Как же я сразу-то не догадалась! Вот вам и диагноз! Депрессия, шизофрения, невменяемость еще какую-нибудь отыщут! Делать нечего, придется маскироваться! Хотите мне врача из Англии? Да ради Бога! Хоть из Африки!
Я быстренько выпроводила ее из комнаты, даже по плечу похлопала (горячая она какая-то, вся пылает), собралась, напудрилась и поеду сейчас на Первомайскую, в роддом, где родился мой олененочек.