Информация Хелены оказалась верной. Восстание началось.
Я сел на диван, стал думать, что мне теперь делать.
Уходя, Хелена, как обычно, закрыла меня снаружи на ключ и висячий замок. Я подошел к окну. В арках домов стояли группы немцев, К ним подходили подкрепления со стороны Мокотовских полей. Все в касках, с автоматами, с заткнутыми за пояс гранатами. Боев на нашем участке улицы не было, Если немцы время от времени и стреляли, то лишь изредка, по окнам, где стояли люди. Из окон не отвечали. Настоящая канонада начиналась только за улицей Шестого Августа, откуда стреляли в направлении Политехнического института и в противоположном — в сторону Фильтров.
Может, мне и удалось бы, идя дворами к Фильтрам, пробраться в центр, но я был без оружия, а дверь по-прежнему заперта. Не думаю, что соседи, занятые своими делами, обратили бы внимание на шум, если бы я стал стучать в дверь. Кроме того, мне пришлось бы просить их, чтобы они позвали подругу Хелены: она единственная во всем доме знала, что я здесь скрываюсь, у нее на всякий случай хранились ключи от двери. Я решил, что следует подождать до завтра, а там — будет видно.
Тем временем стрельба усиливалась. Звуки винтовочных выстрелов заглушались разрывами ручных гранат, а может, даже залпами артиллерии, которую, по-видимому, тоже пустили в ход. Вечером зарево первых пожаров озарило сумерки. Оно подсвечивало небо в разных местах, пока еще слабо, то разгораясь, то угасая. С наступлением темноты стрельба утихла. Теперь слышны были только единичные взрывы и короткие автоматные очереди.
Движение на лестничной клетке полностью затихло. Скорее всего, жильцы забаррикадировались в квартирах, переваривая впечатления от первого дня восстания. Поздним вечером я неожиданно заснул крепким сном, устав от нервного напряжения, и не успев даже раздеться.
Проснулся так же внезапно. Было очень рано, только светало. Первый звук, который я услышал, был стук извозчичьей пролетки. Выглянул в окно. Пролетка с поднятым верхом ехала не спеша, как ни в чем не бывало. Улица была пуста. Только по тротуару шли двое — мужчина и женщина — с поднятыми руками. Из окна нельзя было увидеть сопровождавших их немцев. Вдруг эти двое бросились бежать. Женщина крикнула: «Влево, влево!» Мужчина повернул и исчез из моего поля зрения. В тот же момент я услышал очередь, женщина остановилась, схватилась за живот и мягким движением, согнув колени, осела на землю. Не упала, а присела на мостовой, коснувшись правой щекой асфальта, и замерла в неудобной, неестественной позе.