Шум трамваев постепенно затих вдали; кроме ветра, темноты и могил не осталось ничего. Шли мы довольно долго, спотыкаясь в темноте о корни деревьев и свалившиеся от старости надгробные камни.
— Все, пришли. — Профессор остановился. — Видите бетонную плиту с люком? Под ней вход в склепы. Помогите сдвинуть крышку.
На чугунной крышке было выдавлено: «Водоканал, 1956». Шаройко прав: неудивительно, что на нее никто не обращал внимания.
— Посмотрите по бокам плиты, — прошептал профессор. — Видите остатки стен? Раньше этот вход находился в подвале часовни, ее давно снесли. Еще в склепы можно было попасть со стороны Невы, но, по всей видимости, тот ход засыпали, когда строили дорогу вдоль набережной.
Нарколог с профессором, тихо матерясь, приподняли крышку, сдвинули ее в сторону и стали спускаться. Внутри было темно, затхлый сырой воздух отдавал чем-то крайне неприятным. Чтобы не вызвать подозрений у убийцы, которого мы хотели выловить, крышку пришлось закрыть. Вонь после этого стала совсем жуткой.
Коридор шел под уклон, мы спускались все ниже, ниже и ниже. Каменные стены, которых было почти не видно, давили со всех сторон. Мне показалось странным, что здесь хоронили самых богатых и заслуженных. Ей-богу, гореть в крематории наверняка приятнее, чем валяться тут.
Метров через сорок, как и обещал Шаройко, появилась узкая лестница. Воды на ней сейчас не было, но следы влаги были повсюду. Каменные ступени были скользкими, их покрывал какой-то налет — наверное, из-за того, что они были затоплены. Стараясь не грохнуться, мы спускались до тех пор, пока не увидели дверной проем.
С дверью обошлись жестоко. Обшитая медными листами дубовая хреновина, простоявшая около двух веков и державшая последние пятьдесят лет десятиметровый столб воды, была разнесена в клочья, отовсюду торчали щепки и вывороченный металл… В профессоре погиб хороший взломщик.
Воды здесь было сейчас примерно по колено. Перепрыгнув шахту водостока, мы пошли вглубь.
Склепы, о которых я столько слышал, выглядели как обычные подвалы — не было только труб и бомжей. Справа и слева от основного коридора находились небольшие комнаты, на каменных подставках в них стояли гробы. Некоторые совсем неплохо сохранились, на месте других валялись только бесформенные обломки, прикрывающие скелеты. Украшений особых не было, лишь кое-где на стенах висели кресты.
Воздух становился все тяжелее. После получаса ходьбы я завидовал профессору с Костей, у которых были с собой баллоны с кислородом. К тому же, с каждой сотней шагов я постепенно терял представление, сколько мы идем и как далеко находимся от входа. Коридоры и повороты были похожи друг на друга, как новостройки; Валера и нарколог пришибленно молчали; Шаройко изредка нес какую-то научную чепуху. Я тихо зверел от вида рассыпающихся гробов и тускло отсвечивающих под фонариками костей… но тут профессор предостерегающе поднял руку: