Коллега задумчиво пожевал окурок:
— Так ты думаешь — профессор?
Я долго крутил в руках зажигалку, потом зажег потухшую сигару:
— Не знаю… Но и это не исключено.
Обрати внимание: о многих вещах мы знаем только со слов Шаройко. Я пока не вижу особых противоречий в том, что он рассказывает, но вот так просто верить малознакомым людям — несерьезно. Откуда мы знаем, что он сделал со своим аспирантом в склепах? Кто их, профессоров, знает…
И учти: то, что нам кажутся правдоподобными рассказы Шаройко, говорит только о том, что он действительно профессор-историк.
— То есть? — не понял коллега.
— Я имею в виду, что если он врет, то профессионально. В ту криминальную дурь, которую мы писали и снимали для новостей, тоже ведь многие верили. Но это не значит, что все это правда… Это говорит только о том, что мы более-менее профессионально этим занимаемся.
— Так ты считаешь…
— Нет, я совсем не уверен, что убийца — именно Шаройко. Очень возможно, что и нет… Но рано пока делать выводы.
— А что тогда делать?
Я опять задумался.
— Знаешь, не нравится мне заместитель Розенталя.
— Павлов?
— Да. Мы так и не поняли, для чего он стучал нам на своего шефа… Вот подумай, зачем?
— Да мало ли… Может быть, тот ему мало платит? Мебель в кабинет покупать не хочет? Отпуск дает зимой?.. Вот он и рассказывает всем подряд, что начальник его — извращенец… Такое бывает сплошь и рядом.
— Да, все может быть. Но ты не забывай, что если верить Шаройко, о поисках золота Павлов знал или хотя бы догадывался — профессор в его присутствии рассказывал Розенталю о деньгах князя… Надо бы с этим Павловым пообщаться.
— Надо бы… Но что мы ему скажем?
— Да ничего. Мы с ним не виделись со времени убийства его шефа, это достаточный повод. То, что такими делами интересуются журналисты, удивлять никого не должно.
* * *
Павлов и правда не удивился.
— Я ждал вас.
— Ждали?
Он снял очки и протер их салфеткой. Потом глубокомысленно произнес:
— Смерть Розенталя не была случайной.
Я не стал спорить:
— Еще бы. Он же не под машину попал.
— Нет… я не это имел в виду. Вы может быть слышали, у него неприятности были, врагов много…
— Это включая вас?
— Меня? — Испугался заместитель. — Я-то тут причем?
— А зачем вы нам столько подробностей о его личной жизни рассказали? Просто так, поговорить было не о чем?
Павлов опять стянул очки и достал новую салфетку. Если так пойдет дальше, он протрет их до дыр.
— Да, — сказал он наконец. — В чем-то вы правы… Но вы же не думаете, что это я его убил?
— Мы пока колеблемся. А что, правда вы?
— Нет… нет. Хотя сволочью Розенталь был порядочной.