Обычно Касбулат выпрыгивал из газика с легкостью, удивительной для его грузноватой коренастой фигуры, широкими шагами шел к дому, весело кричал во все горло:
— Эй, Верзила, почему не встречаешь гостей? Три наряда вне очереди!
Светло-матовое округлое лицо его светилось неподдельной радостью и добротой, он крепко жал руку Коспана, окидывал его с головы до ног цепким взглядом маленьких черных глаз, входил в дом и снова кричал:
— А ну, Жанель, мечи что ни есть из печи?
Для одинокой, живущей в безлюдной степи семьи чабана всякий гость событие, приезд же Касбулата вносил особое, обостренное, оживление, дыхание большого мира входило в дом. Такой большой человек запросто к нам. Он наш друг! Было в этом даже что-то невероятное, не совсем естественное, они это чувствовали, но старались не показать своей неловкости.
Впрочем, не всегда между Коспаном и Касбулатом были такие безоблачные отношения. Было время, когда Коспан не смел поднять глаза на друга, да и Касбулат старательно отводил взгляд при встречах. Еще и сейчас сердце Коспана болезненно сжимается, когда он вспоминает о тех временах, но он не злопамятен. Виноват ли в чем-нибудь Касбулат? Может быть, время виновато? Время прошло, и Касбулат вернулся к нему, вновь зовет его дружеской фронтовой кличкой «Верзила», бьет по плечу.
Больше того — Касбулат не пропускает ни одного чабанского «тоя», чтобы не премировать своего друга, ни одного собрания, чтобы не похвалить его с трибуны. Имя Коспана стало за последние годы известным в районе.
«Уж не хочет ли он таким образом искупить передо мной ту свою старую вину», — иногда думал Коспан, но тут же старался отмахнуться от этих мыслей. Правда, однажды осторожно сказал:
— Слишком уж ты меня выпячиваешь, Касеке. Люди еще подумают, что я примазался к начальству.
— Разговорчики в строю! — гаркнул в ответ на это Касбулат и, смеясь, обнял его за плечи. — А ты взвесь-ка, Верзила, свои результаты. Мы в районе возлагаем на тебя большие надежды, но если ты вдруг снизишь свои показатели, тогда держись — никакая дружба тебе не поможет. Забыл, каким я был командиром?
Коспан стал чабаном четырнадцать лет назад и другой жизни себе не желал. Здесь, в степи, он обрел наконец душевное спокойствие, кончились его терзания, нелегкий пастушеский труд заполнил его жизнь до краев. Нет в огромном этом районе места, где бы он не побывал. Особенности разных трав, глубина колодцев, поведение капризных степных ветров, повадки овец — все это ему было известно досконально.
В отаре Коспана овцы грубошерстной казахской породы. Животные эти выносливы, но очень боятся ветров. Чабан в здешних краях должен быть опытным метеорологом. Предугадать направление и силу ветра, вовремя найти укрытие в какой-нибудь балке — уже половина успеха. Другая половина успеха — корма, корма, корма, проклятые зимние корма...