- Надо у людей учиться, а не слезы точить. Техника - в руках. Люди при технике...
- Замолчи! - крикнул Степан и снова стал говорить Корытину, жалуясь, негромко: - Ну, не могу. Не привык. Мне стыдно. Я сроду колхозного пальцем не тронул. Я работал. Я этого зерна по двадцать, по тридцать тонн зарабатывал. Девать было некуда. И деньгами хорошо зарабатывал. Каждый месяц получал, потом - премии: за уборку, по результатам года, тринадцатая зарплата. Мы раньше даже свиней не держали. Надо, осенью покупаем тушу. На курорты ездили, по путевке. В Германии были, в Польше, в Болгарии, на Золотых Песках, в Прибалтике. Я работал и зарабатывал. Зачем мне воровать? И я не привык. У меня и батя всегда говорил: работать надо. Я с ним с тринадцати лет. В тринадцать лет, в первую уборку, больше трех тонн заработал. Ну зачем мне было воровать? И поэтому я не могу. Мне кажется, что все видят, глядят. Мне стыдно... Ты веришь, братушка, мне стыдно... И красть стыдно. И стыдно, что семью не могу обработать. Вот и кидай умом. И везде получается - решка. Другая жизнь пошла. К ней не применишься. Сломался трактор, идешь к механику, шестерню ли, подшипник какой, и ответ один: "Сам ищи". Где искать, кто мне где положил? Весь чермет, все свалки десять раз перебрали. А он свое: "Ищи! - И весь сказ. - Тебе работать, значит, ищи. Покупай. Денег нет? Значит, станови трактор, иди домой". Вот и все разговоры.
Корытину все дела колхозные, все беды были известны. Но думалось прежде, что колхоз отцовский все же покрепче. Он и был крепче: земля обработана, скотина - живая. Но что проку...
- Ты лучше кума поспрошай, может, у них кому машину нужно. Все же район... - сказала хозяйка.
- Чего? - не поверил Корытин. - Машину продаете?
- Приходится, - нехотя отозвался Степан.
- Ты чего?.. Это какую за уборку получил? Награда?
- Она самая. Конечно, жалко. Но обойдемся мотоциклом.
- Награды... За наградами тоже приезжали. Продай да продай, - сказала хозяйка.
- Ордена?
- Да. Приезжают. Чужие спрашивали. И свои - сынки Вахины. Ведь узнали. Два ордена Ленина, говорят, и этот... Революции. Это большой какой. А откуда узнали? Кто им доложил?
- А чего узнавать, - объяснила одна из дочерей. - В школе папкина фотография, большая. Там он со всеми наградами.
- Ну вот! Весь белый свет знает. Залезут и упрут. Может, и вправду лучше продать? По сколько они обещали?
- За Ленина пятьсот, за Октябрьскую революцию тоже пятьсот тысяч.
- Негусто, - усмехнулся Корытин. - А за медали и вовсе...
- Те вовсе негожи. А их чуть не десяток.