- Возьми лучше меня в колхоз на работу, - просил мальчик. - Я с гуляком управлюсь, хоть - пеше, хоть - на коне. Могу и в свинарнике...
Корытин, думая о своем, спросил:
- Ночуешь у Вахи?
- В вагончике, - ответил мальчик, - все работники там спят. Ваха - добрый, а вот пацаны его...
- Потерпи... - попросил Корытин. - Недолго. И приглядайся. Что там и к чему. Осторожненько. Может, и впрямь есть оружие. Пригляди...- Он говорил и недоговаривал. - Нам будет нужно. А кроме тебя некому. Гляди, осторожно гляди, заметишь - молчи до срока. Я дам знак.
Корытин говорил через силу, перебарывая себя. Он понимал, что научает мальчонку неладному. Но по-иному как? Серьезный нужен крючок, чтобы не сорвалось. Капкан нужен волчий. Чтобы попал и не выдрался.
Он поговорил, уехал, досадуя на себя, совестясь, но и надеясь. Мальчишка смышленый.
Быстро пролетела неделя, за ней - другая. Погода стояла жаркая. Спели хлеба.
Уборку начали празднично. Прямо в поле Корытин речь держал, поздравляя. Потом комбайны вышли в обкошенные хлебные делянки. Стоял полудень. Бронзовела пшеница. Стрекотали жатки. Первые копны легли на стерню, и повеяло хлебом: горячим духом пшеничной соломы, зерна.
Корытин уехал с поля не сразу. Вместе и порознь с агрономом и бригадиром ходили и ездили от комбайна к комбайну, от копны к копне, проверяя, как обмолачивается колос, порой останавливая машины, подлаживая их, как это всегда бывает в первый день жатвы и молотьбы. Полнились бункеры; потекло зерно тяжелыми струями в кузова машин, тележки тракторов. И вот уже поднялись над степью длинные шлейфы пыли: первый хлеб повезли на ток.
Уехал туда и Корытин, чтобы проверить и поглядеть. Он так и мыкался целый день, от поля к току - и назад. И лишь к вечеру сказал: "Поехал на хлебоприемный". Но это уже было лукавством. В районном центре на хлебоприемный пункт он даже не заглянул. Иным был занят.
В путь обратный он выехал ночью. В его машине сидел человек в погонах. Позади катила другая машина, с дюжими ребятами при оружии, в пятнистой форме.
На центральную усадьбу прибыли в полночь. Но их ждали. В колхозной конторе окна не светили, но на гул машин вышли два человека: взрослый и мальчишка. Разговор был не больно долгим. Мальчик говорил торопливо, взахлеб, его останавливали:
- Понятно... Понятно... И это понятно. Это - точно? Понятно. Хорошо. Вопросов нет. Ты останешься дома. Сделал свое, молодец. - И короткая команда: - Скотовоз и "КамАЗ" бортовой к Вахе. За рулем - Молчанов и Чинегин. Полная заправка, путевые листы.
И снова поехали, теперь уже на хутор Зоричев, который крепко спал во тьме густой июльской ночи. Лишь на окраине желтели тусклые огни скотьих ферм, да во дворе чеченца Вахи ярко светили на высоких столбах огромные лампы, к которым со всей округи слеталась летучая тварь и кружилась возле огня, словно метель мела.