Катьке это очень не понравилось. Она бледнела, закусывала губу и бормотала:
– Господи, что же будет? Что же он задумал?
Как она не прислушивалась, не прижималась ухом к двери, из–за нее не раздавалось ни звука и Катька медленно, но верно приходила к решению, что пора взламывать дверь.
Наконец, в канун свадьбы, часиков так в десять вечера, когда ее нервы уже были на пределе, охранники, которым она уже прожужжала все уши, готовы были взломать любую дверь, лишь бы она оставила их в покое, дверь в комнату «рыцаря Ланселота» распахнулась. Ланс и священник, повисший на нем мертвым грузом, выползли из его апартаментов и нетвердым шагом направились в сад. Когда осмелевшие стражники заглянули в покинутую комнату, они узрели там целую батарею пустых бутылок.
И, конечно, после такой двухдневной пьянки местному католикосу было, мягко говоря, по барабану, кто зайдет и кто не зайдет в его драгоценную церковь. Сейчас он был в таком состоянии, что мог обвенчать даже огра с троллихой и наоборот.
* * *
Торжественно запели фанфары, и стайка эльфов веселой толпой пронеслась мимо гостей, рассыпая розовые лепестки. Я медленно вошла под своды церкви, представляющей собою нечто среднее между крестово–купольным храмом и готическим собором, и остановилась возле Франсуа. Трое гномов торжественно несли шлейф фаты… Звонко зацокали каблучки Катрин (дружки) и гулко простучали подкованные каблуки Луиса (дружка).
Все замерли в торжественном молчании, лишь эльфы весело крутились под куполом, когда под торжественное бряцание органа, оттарабанившего что–то вроде марша Мендельсона и ламбады одновременно, в церковь заполз пошатывающийся священник. От него жутко несло перегаром, но вышагивал он довольно твердо.
Орган замолк, и началось венчание.
– Мы собрались здесь для того… – заговорил священник. Слова старинного обряда усыпляли, и я пришла в себя лишь после того, как услышала свое имя.
– Эжени–Анна–Мария–Клеопатра…
О, Господи, он, что, будет перечислять весь тот бред, что я наговорила во время допроса? А я–то думала, что подобный бред читают только мыши в корзине для мусора.
К счастью, священник решил ограничиться первым десятком «моих» имен.
– Согласны ли вы взять в мужья Франсуа–Анри… – опять куча имен, – Торентийского?
– Да…
Надо ли говорить, что Катька и Лилиан поймали мой букет одновременно?