Тогда я обратился к этому интеллектуалу (как выражаются некоторые реакционеры, "с бородкой клинышком"; когда он вошел, я даже подумал, что это депутат Шейнис, которого я видел по телевизору. Оказалось, ошибся, но сходство такое, будто этим экспертам на каком-то складе выдают лица). Я спросил, каков будет, по расчетам экспертов, ответ радикальных групп в Югославии на вторжение войск НАТО. Он хохотнул: "Они будут недовольны". (Меня принимали за российского демократа, и вопрос был понят как шутка.) Я уточнил вопрос: какие действия могут быть предприняты экстремистами, которые будут мстить, не подчиняясь никакому Милошевичу? Эксперт ответил довольно напыщенно: "Они, видимо, окажут сопротивление, но, по нашим расчетам, оно будет довольно быстро подавлено, хотя, видимо, предполагаемого контингента в 200 тысяч военнослужащих окажется недостаточно". Таковы были запланированные масштабы наземной операции.
Тогда я, чтобы провести маленький опыт над его мышлением, спросил: "А как насчет взрыва небольшого ядерного устройства в небольшом уютном европейском городке — так, для демонстрации?" Что тут было с экспертом. На глазах превратился в испуганного старичка: "Вы думаете, это возможно?" "Я не эксперт, я вас хочу спросить как эксперта: вы знаете, что это невозможно?" "Но мы об этом никогда не думали". Вот тебе на! Собираются утроить войну на уничтожение против православного народа в центре Европы — и не подумали, как будут реагировать экстремисты из гибнущего народа. Они будут недовольны — дальше мысль не идет. Я немного смягчил вопрос: "Можно ничего не взрывать, есть другие средства. Например, рассеять споры бактерий — средний биохимик способен приготовить их у себя на даче. Можно рассыпать над Бонном полкилограмма цезия-137. Это уж совсем не трудно. Вы знаете, кто заказал крупную партию цезия, которую провезли в Германию прошлым летом?" "Но мы об этом никогда не думали". Просто не верится, что судьба народов решается на таком интеллектуальном уровне. Может быть, Горбачев заразил каким-то вирусом всю мировую верхушку?
Помимо скрытого расизма, снимающего у западного обывателя чувство ответственности за гибель арабов, сербов, албанцев и т. д., важным успехом идеологии стала способность стирать из исторической памяти недавнее прошлое — почти таким же чудесным способом, как стирается текст из магнитной памяти ЭВМ. В 1993 г. одна из постоянных тем западной прессы (да и «кухонных» дебатов) была война в Югославии. Но, поразительным образом, все сводилось к обсуждению событий двух-трехдневной давности, максимум недельной. Абсолютно никого не интересовало, как будто на это наложен запрет, почему началась война, как случилось, что вчерашний доцент университета, сегодня в форме хорватского усташа, вырезает глаза у сербских детей. На все был готов простой ответ: с падением коммунизма началась демократия, высвободилась копившаяся под гнетом этническая ненависть — и, естественно, началась война на взаимное уничтожение. Как будто другого ничего никто и не ожидал.