Далеко идти не пришлось, главное, не запутаться в переходах и пересадках.
Идея Аркаши приподняла ему настроение, только сейчас он не хотел ни о чем думать. Надо сменить режим на несколько дней, а потом на свежую голову все как следует обдумать и разложить по полочкам.
Сегодня надо отключиться, выдернуть шнур из розетки. Утром издатель его окунул в кипяток, а старый друг макнул его в ледяную воду. Равновесие потеряно. Срочно требуется коньяк. Еще несколько рюмок, и дело в шляпе. Но для должного возлияния требуется не только огненная жидкость, но и кровать, стоящая в нескольких шагах от бутылки.
Пустая, уже холостяцкая квартира его не пугала. Паша считал себя человеком самодостаточным. Одиночество — скорее хорошо, чем плохо. Правда, не хватает аплодисментов. Некому излить свои гениальные идеи. Нужен слушатель. Но иногда Павел любил порассуждать вслух без собеседников. Пообщаться с самим собой. Почему бы не поговорить с умным человеком.
Из вестибюля пахнуло прохладой. Потом турникет, эскалатор, станция, — и не так много народу, как ему представлялось. Какое счастье, тебя везут и не нужно нажимать на педали, крутить баранку и следить за светофорами и дорогой.
Он сидел в вагоне и оглядывал публику, давая каждому пассажиру характеристику. Наблюдательность и внимание к человеческому образу — черта важная и нужная человеку с его профессией. Павел любил наблюдать за людьми и давал им довольно точные характеристики. Многие знакомые его даже просили: «Глянь-ка на того типа, Паша. Что ты о нем думаешь?» Оценка давалась навскидку, в общих чертах и, как правило, он попадал в яблочко. Без деталей, разумеется. Сначала глаза, лицо, потом руки, затем движения. Одежда не имела значения. Деньги и вкус, по мнению писателя, не влияли на суть натуры, а только на характер. Скромно одетые смущались и прятались, сумочки из крокодиловой кожи и швейцарские часы выставлялись напоказ. Виновато воспитание. Не родительское, конечно, а многолетняя нищенская уравниловка.
Его взгляд остановился на красивом девичьем лице. Приятная барышня, ничего не скажешь. На вид лет двадцать шесть. Она, очевидно, почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и, оторвавшись от чтения книги, осмотрелась. Он заметил тревогу в ее светло-зеленых глазах. Редкий цвет, яркий, лучистый. На мгновение их взгляды встретились. Одна-две секунды и все, девушка вернулась к чтению. Загадка. Глаза умные, осторожные, не желающие допускать к своей душе посторонних. И в то же время они его пронзили насквозь, как рентгеновский луч. Во всяком случае, девушка успела дать ему свою оценку. Правильную или нет, вопрос второстепенный. Красивые светло-русые волосы, густые, пышные, но небрежно заколоты в непонятную конфигурацию, которую трудно назвать прической. Шея, грудь, плечи, ноги, все творцом продумано и сделано на совесть. Есть чем полюбоваться. Только руки выбивались из общей картины. Красивые длинные пальцы, ухоженные ногти, но, похоже, что рукам пришлось поработать и немало. Натруженные жилки, мелкие шрамы, морщинки на запястьях. Интересный случай. Одета прилично, со вкусом. Золотишко поблескивает, но не украшает. Не сжилась она с золотом. Похожа на Золушку, у которой все карты легли как надо. Обручального кольца нет. Нашла богатого, как теперь говорят, спонсора? Скорее всего, так. Она не москвичка, это бесспорно. Кто-то привез ее с периферии, соблазнив столицей. Но не бизнесом. Иначе она не ехала бы в метро, а стояла бы в пробках, проклиная светофоры. Сколько же еще можно найти противоречий в данном объекте, пока она не встанет и не выйдет из вагона!