— Объясни ради бога, что с тобой?
— Со мной все в порядке, не надейся. А вот что произошло с тобой? Никогда не думала, что ты способен на такую подлость.
— Эмили, я не понимаю, о чем ты говоришь. Какие подлости? Если ты говоришь о том, что было между нами вчера, то, по-моему ты сама этого хотела еще больше, чем я. Разве не так? — Скотт был явно обескуражен ее агрессивностью.
— И ты воспользовался моей слабостью для того, чтобы унизить и опозорить меня! И всю эту сексуальную сцену в коридоре ты разыграл только ради этого! Или это неправда?! — гневно выкрикнула Эмили. Она чуть ли не плакала.
— Ты считаешь, что наш секс в коридоре — это унижение и позор для тебя? Какие у тебя старомодные взгляды, Эмили! Вот уж никогда не подумал бы, что ты рассуждаешь, как почтенная леди времен королевы Виктории, — засмеялся Скотт.
— А ты должен понимать, о чем я говорю! И не прикидывайся невинным ягненком! Именно из-за тебя я выглядела такой жалкой вчера, из-за тебя проиграла! — Эмили с яростью швырнула трубку на рычаг.
Все, с нее хватит. Она сегодня не в состоянии работать. Хотя день и очень ответственный, она скажется больной и отпросится домой, а там как следует выпьет и ляжет спать. Хороший, крепкий сон — это то, что ей больше всего сейчас нужно. Последние несколько ночей она почти не спала.
Эмили совсем было решилась уходить с работы, но в последний момент все же остановилась. Опять видеть перед собой проницательный, всепонимающий взгляд Мартина Хинкса, слышать перешептывания других сотрудников журнала за своей спиной… Нет, она этого не допустит. Надо собраться, взять себя в руки. Надо работать. Надо показать Скотту Грирсону, что ее не так-то легко сломить.
Завтра выйдет номер с ее статьей. «Посмотрим, — думала Эмили, — насколько изменятся общественные настроения после ее выхода. Может быть, мне удастся переломить ситуацию, и симпатии публики склонятся на сторону Уиттов. И эта малолетняя шлюха получит свои деньги, а жизнь Хэриета будет разбита…
Эмили с трудом дождалась конца рабочего дня. Сегодня буквально все валилось у нее из рук, на глаза наворачивались слезы, так что секретарша несколько раз участливо спрашивала, хорошо ли мисс Шихи себя чувствует.
И дома, в собственной квартире, легче ей не стало. Впервые в жизни, пожалуй, Эмили взглянула на свое жилище совсем другим, критическим взглядом, и оно ей совершенно не понравилось. Идеальная чистота, аккуратность, но при этом какой-то нежилой вид, словно это не дом, а дорогой гостиничный номер. От стен и мебели веяло стерильностью и холодом.