— Кто ты такой, черт тебя побери? — пронзительно закричал он. — Откуда тебя черти принесли? Не смотри на меня так! Я еще не умер! Не умер!
— Это ваш правнук, — прокричал Вилли. — Он приехал к вам из Америки.
Тело на кровати в течение нескольких секунд оставалось неподвижным, потом мускулы лица задергались, дряблая кожа собралась в гармошку, а черные точки глаз расширились. Челюсти старика энергично заработали, так, словно у него был полный рот еды, которую ему никак не удавалось прожевать. Наконец он сказал одно-единственное слово, но произнес его отчетливо, почти не исказив:
— Внук?
— Правнук, — поправил его Дэниел.
Он слегка наклонил голову, изо всех сил стараясь улыбнуться.
— Ха-ха! Ха-ха-ха! О-хо-хо-хо!
Отрывистый смех старика становился все громче и громче. Дэниел почувствовал, как рука Вилли легла на его локоть, и отступил на шаг.
— Не надо с ним разговаривать, сэр. Он все равно сейчас ничего не понимает, — прошептал Вилли. — У него начинается припадок. Он всегда ведет себя так перед припадком. Я бы на вашем месте ушел.
Дэниел не заставил себя упрашивать. Но как только он двинулся к двери, старик снова начал кричать.
— Ублюдок! Ублюдок! — вопил он, и его рука, привязанная к спинке кровати, дергалась, натягивая ремешок. — Ублюдок! Сука! Шлюха Малхолланд! Тюрьма! Швед! Шлюха Малхолланд! Ублюдок! Шлюха! Шлюха Малхолланд!
— Давайте лучше уйдем, сэр, — сказал Вилли, тихонько подталкивая ошеломленного Дэниела к выходу.
— Малхолланд! Шлюха Малхолланд! — Все еще неслось им вслед, когда они уже добрались до конца коридора и вышли на галерею.
— Мне очень жаль, сэр, что он встретил вас так. Очень жаль.
Дэниел стоял, опершись о перила балюстрады, и смотрел в зал.
— Меня одно удивляет, — сказал он, оборачиваясь к Вилли. — Как вы можете выносить это каждый день?
— Я думаю, это привычка, сэр. Ко всему рано или поздно привыкаешь. И ведь нам с женой надо как-то зарабатывать на жизнь. Мы были рады, когда нашли эту работу. Тогда, правда, старик еще не был так плох, и была жива старая леди.
— С каких пор вы здесь работаете?
— С тысяча девятьсот двадцатого года, сэр. В восемнадцатом году я пришел из армии, и была безработица, а мы с Мэгги как раз только что поженились. Когда подвернулась эта возможность, мы сразу же ухватились за нее. Я сказал, мы были рады, что нашли работу, — но через пару недель я уже хотел все бросить и бежать подальше отсюда. И если бы я только мог подыскать что-нибудь другое, я бы бежал, потому что присматривать за стариком было слишком тяжким испытанием для нервов, это было просто опасно для жизни. Да-да, сэр, опасно для жизни. Это было еще до того, как с ним случился второй удар, и он еще не был парализован. Всякий раз, когда я заходил в его комнату, он чем-нибудь в меня швырял. Он до сих пор пытается схватить что-нибудь с подноса и швырнуть мне в лицо. Я поэтому не могу его отвязать. И мне приходится кормить его с ложки, а это не слишком приятное занятие, сэр.