— Тёмная такая… — Степан Матвеевич старался найти точное определение. — Симпатичная… А что?
И запнулся, наконец вспомнив. Сейчас он мог бы описать ее весьма подробно. Вплоть до родинки на левом бедре. И нежно-розовых сосков на твердой небольшой груди.
Баранов опасливо посматривал на следователя, словно поймав на себе его испытующий взгляд.
— Ну что ж, спасибо и на этом, — сказал Чурилин. — Хотя то, что вас, такого опытного работника, почему-то напугали девушка с парнем всего лишь тем, что на вас смотрели, мне кажется странным… Вам есть чего бояться, не так ли?
Баранов ответил не сразу:
— Я только предположил… А дальше дело ваше. Вам виднее. — И поднялся с места.
— Все-таки что-то вы знаете, — сказал Чурилин убежденно. — Пришли в отделение, хотя у вас выходной. Впрочем, не только вы… После третьего убийства здесь заговорили об охоте на ваше отделение… Возможно, вам мстит какой-то шизофреник, которого сюда приводили, а потом держали в КПЗ. Может быть такое? Вот кого из ваших ни спрошу, никто ничего вспомнить на этот счет не может… Были у вас какие-нибудь запоминающиеся приводы? Да вы задержитесь ещё немного, раз уж пришли. Можете что-нибудь вспомнить? Ну чье-нибудь необычное поведение?
— Да всякое бывает… — неопределенно пожал плечами Баранов. — Я только вот что скажу… Меня убить хотят, это я точно понял. Только не спрашивайте почему… Или за что. И не в том дело, что не знаю там или не хочу отвечать… Может, даже сегодня убьют. Я хочу помочь поймать этих, которые убивают… Только не спрашивайте, кто, за что да почему, ладно? Знаю, значит, знаю. Не хочется только совсем по-глупому погибать… В этом все дело…
— Хотите, чтобы к вам приставили охрану? — жестко спросил Виктор Петрович.
— Да не в этом дело, — отмахнулся Баранов. — Я хочу, чтоб был шанс поймать убийцу. А если охрану приставите — только спугнёте… Я и прошу-то всего: не пытайте меня — кто да за что. Предупредил, что всё равно ничего не скажу, и не скажу… А смерти, смерти не боюсь. В Чечне не боялся, спросите тех, с кем там был… Словом, используйте меня, как живца, понимаете? Пусть хоть на мне эта сволочь попадется… А после сами все узнаете. Без меня. Согласны?
Чурилин молча смотрел на него. Баранов говорил, тяжело подбирая слова и, чувствовалось, очень искренне, все пропуская через сердце. Чурилин знал такой тип людей: как правило, им можно верить.
— Сам я не могу это решить… — покачал головой Чурилин. — Необходимо согласовать с Генпрокуратурой. Это дело на контроле у генерального, наверно, вы слышали? И еще на контроле у вашего министра.