Лёха встал поздно, голова ныла после вчерашнего, а тут еще эти звонки в дверь, опять посетители поспать не дадут, мать их так…
Пришлось начать прием в трусах и в майке, со стаканом в руке — должен же человек опохмелиться, чтобы привести себя в рабочее состояние.
— Проходи, Антонова, — сказал Лёха приветливо, увидев старушечье лицо, заглянувшее в приоткрытую дверь комнаты и тут же отпрянувшее от увиденного. — Заходи, тут все свои… Или жди, пока оденусь… Настюха! — крикнул он своей новой сожительнице, даме неопределённого возраста и социального статуса с помятым лицом, курившей возле открытой форточки. — Дай рубашку хоть какую-нибудь, люди же ждут! Вон уже очередь целая.
— Подождут, — равнодушно отмахнулась Настюха, — совести у них никакой. Люди только встали, а они уже здесь… Вот пусть в свой собес идут! Или в префектуру. Или к депутату своему… Выбрали этого гладкомордого от фронта какого-то, вот пусть он им и решает…
— Да мы б Алексей Дмитрича… с дорогой душой, пусть только выдвинется! — заговорили на разные голоса бабули, которых уже набился полный коридор.
— Мне там делать нечего, — важно сказал Лёха. — Там меня сожрут с потрохами. Или послом отправят, чтоб с глаз долой, как народного заступника… Ну что у тебя за дела, Антонова? Опять сын пьянствует, а ты домой его не пускаешь?
— Да не одна я, Алексей Дмитрич, мы к вам на поклон, со всей комиссией и с расширенными полномочиями…
— Это вы, что ли, комиссия?.. — недоуменно почесался Лёха. — А какие еще полномочия? Только кто-нибудь один. Говори ты, Антонова.
— Мы пришли к вам от всех бывших тружеников, которые в нашей префектуре проживают. Пенсию нам задержали в том месяце, помните?
— Не забыл ещё. Пришлось самолично вмешаться. Кое-кому шину прокололи, другому в подъезде навешали, третьему кожанку к е… матери порезали — сразу деньги нашлись.
— Не выражался бы при женщинах! — сказала Настюха.
— А то они не слышали! — подмигнул бабкам Леха.
— Вот и спасибо вам от всех! От всех, кто нынче на заслуженном отдыхе, отдельное спасибо! Если б не вы… — Антонова всхлипнула и вытерла глаза носовым платочком.
Бабки, стоявшие в дверях, закивали, засморкались, тоже достали платочки…
— Ну-ну… — отмахнулся Лёха. — Сразу спасибо… Тут дело нехитрое, главное — точно знать, кому шину проколоть, а кому и навешать…