— Скажите… — Она, видно, сочла его слова за шутку, хотя он не расположен был шутить. — Вы сможете объяснить, вернее, у вас уже есть хоть какое-то предположение?
— Чего нет, того нет! — вздохнул он. А как хотелось покрасоваться перед симпатичной женщиной, отрапортовать ей, как перед партией и правительством, о достигнутых успехах!
В глазах дочери убитый Парфенов выглядел несколько иначе, чем по отзывам соседей. И почему-то больше верилось ей. Вернее, хотелось верить.
— Он был на вашей свадьбе?
— Что за вопрос? — удивилась она. — Папа никогда не демонстрировал своего нерасположения к моему мужу! Или соседи наговорили вам что-то другое?
— Да нет… единственное, что они сказали, будто ваш покойный отец, мешая им спать по ночам, имел обыкновение смотреть по новому телевизору фильмы ужасов.
— Ах, это… — Она переглянулась с матерью. — Папа действительно ведёт себя как ребёнок. Вернее, вёл… Для него это была новая игрушка, понимаете?
— Он и мне не давал спать с этим своим, как его, видеоплеером, — сказала молчавшая длительное время мать.
— А когда была ваша свадьба? — спросил Чурилин, кивая и что-то отмечая у себя в блокноте.
Они переглянулись.
— Три недели… Да, ровно двадцать дней назад, — сказала дочь.
— А когда у вас появилось видео? — продолжал кивать, что-то записывая, Чурилин.
— Ах, вот вы о чём… — усмехнулась дочь, снова переглянувшись с матерью. — И тоже соседи подсказали? Чуть позже, чем была свадьба. Теперь вы захотите спросить, откуда у моих родителей появились такие деньги и на свадьбу, и на свадебные подарки, и на видеотехнику, ведь так?
— Вам не откажешь в проницательности, — вздохнул Чурилин. Чертова профессия, подумал он. Приходится задавать неприятные вопросы привлекательной женщине, вместо того чтобы говорить ей комплименты.
— Так вот. — Лицо стало жестким. — Мои родители… словом, обменяли прежнюю квартиру на соседнюю меньшей площади, чтобы оплатить мою свадьбу, раз уж я собралась уехать к мужу из Москвы! — Ее голос дрогнул от обиды за родителей. — Ну и на остаток купили эту технику… Хотя я им советовала съездить отдохнуть.
— Он очень хотел… — извиняющимся тоном сказала мать.
— Мама, да что ты оправдываешься?! — остановила её дочь, пренебрежительно глядя на Чурилина.
— Конечно, в этом нет ничего предосудительного! — согласился Чурилин. — Времена, когда преследовали за нетрудовые доходы, слава Богу, прошли! И речь вовсе не об этом.
— Тогда о чём? — спросила дочь. — И что еще вам рассказали соседи?
— Минуточку! — поднял руки вверх Чурилин. — Я бы попросил!
— В таких случаях, кажется, говорят: здесь я задаю вопросы, так? — сощурила глаза дочь покойного.