И пошли по городу слухи: все теперь будет по-новому. Опись людей для начала, кто, откуда, какого занятья, имеет ли капитал и семейство; потом опись женщин, замужних и незамужних; первых оставить на месте впредь до распоряженья, а незамужних приписать к одиноким мужчинам с гражданской целью: издан приказ о введении гражданского брака! Холостяки ужасались.
Появились мальчишки с ведрами и кистями, а под мышкой с пачками об'явлений. Красными от мороза руками они макали кисти в ведра, мазали стены, заборы, высокие круглые тумбы, перепрыгивали с ноги на ногу и сдували с кончика носа холодную каплю, за неимением носового платка и обремененностью пальцев; и на стены, заборы, высокие круглые тумбы наклеивали постановленья. Каждое было за номером, с двумя подписями. Постановлений в день выходило по нескольку.
С сумерек и до утра, не потухая, горела зеленая лампа во втором этаже дома с колонками, где помещался тов. Васильев. Сам он вечером и среди ночи принимал по делам, но говорил только шопотом, указывая на горло: простуда. Когда не было посетителей, шагал взад и вперед, временами ссыпая табак из жестянки на смятую бумажонку и сворачивая папироску. Шагая, диктовал сиплым шопотом, часто дышал; продиктованное — перечитывал.
Фронт передвигался. Войска уходили. Людей не хватало. Постановления не исполнялись.
В "Известьях", — так думали обыватели, — сидел упразднитель. Хватался за все: нынче одно упразднит, а завтра другое. Добрались до орфографии, до средней школы, до университета, из банка забрали наличность, богачей обложили большими налогами. Какие-то люди убили профессора Колли.
А упразднитель хватался опять за одно, за другое. Упразднена уже собственность, право иметь больше столька-то денег наличными, сословный суд, прокуроры, сословье присяжных поверенных. Один за другим взрыхлялись лопатой пласты и выбрасывались. Людей не хватало. Упразднитель писал на бумажках с печатями: вызвать икса такого-то, вызвать игрека-иксовича, вызвать граждан таких-то. Именитые адвокаты, член суда и нотариус, пофыркивая, пришли по бумажке. Упразднитель просил их взять на себя реформу гражданского суда по новым советским законам. Именитые граждане, пофыркивая, отказались.
В газетах уж реяли ястребы, — темные слухи и телеграммы о близости падали, новой войны: немцы давили на русских. Был подписан мир в Бресте, а немцы, под предлогом очистки и определения границ, наступали, — уже подходили к Одессе. С Украйны шли гайдамаки, под Новочеркасском зашевелились казаки.
Нежданно-негаданно вдруг разразилась пальба. Анархисты-коммунисты восстали. Обстреляли штаб, убили и ранили многих, завладели двумя домами, а после были разбиты. Потом, успокоившись, отпечатали номер газеты "Черное Знамя" со стихами Дмитрия Цензора и об'явленьем курсивом на первой странице о том, что труд сотрудников будет непременно оплачиваться…