Эмархан промычал что-то.
– Как это «не знаю»? – рассердился черкес. – Мы свое дело честно исполнили. Ты нам три тысячи обещал! Правую руку в заклад давал!
– Где я тебе возьму? Нет у меня! – гнусаво, еле разборчиво, ответил ему замотанный.
– Что значит «нет»? А нам какое дело? Уговор есть уговор! По нашему закону знаешь, что за воровство бывает? То же, чем ты клялся – правую руку режут! Три тысячи не дашь – быть тебе не только без носа, но и без руки!
Пока они собачились, стал Сысой Авдеич потихоньку к кустам уползать. Чем бы у них свара ни кончилась, ничего хорошего для себя Жуков не ожидал. Где это видано, чтоб злодеи оставляли живым очевидца черного дела? Тем более, им христианскую душу загубить – что комара прихлопнуть.
Вдруг изверг безносый как крикнет:
– Будут вам три тысячи! Держите русского!
И догнали лиходеи несчастного Жукова, повлачили обратно.
– Вот свидетель! – промычал Эмархан. – Он для них свой. Я тоже в русской службе начальник-прапорщик. Вдвоем нам поверят. Это по их закону так положено: чтоб два свидетеля. Он на их священной книге клятву даст.
– Дам, дам! – подтвердил Сысой Авдеевич на черкесском наречии. Появилась у него, уж и с жизнью попрощавшегося, надежда. – Крест поцелую, что всё сам видал.
Пошушукались абреки, посовещались.
Старший сказал:
– Ладно. Но к русским вместе поедем. И если ты, князь, нас обманешь, возьмем с тебя плату по-своему.
Вывели откуда-то коней. Сысоя Авдеича усадили в седло лошади, на которой приехала баба-покойница.
Двинулись по дороге в российскую сторону.
Эмархан то зубами от боли скрипел, то ругался на всех языках, в том числе по русскому матерному, а то вдруг пристал к Жукову с расспросами – что он за человек, да какого состояния-сословия.
Врать ироду Сысой Авдеич не насмелился. Всю как есть правду про себя обсказал, ничего не утаил.
– Ты два раза в тюрьме сидел? – переспросил замотанный, и глаза над кушаком сделались, будто черные дырья. – Так твоему свидетельству цена грош!
Хорошо, по-русски говорили – абрекам непонятно. Не то худо могло бы выйти.
– Чтоб православный крест целовал, да не поверили? – бодро молвил Жуков. – Нет у нас в России такого заведения. Всё, князь, ладно будет.
Мысль у него сейчас была одна: только б до своих добраться, а там как-нито образуется.
– Ага, ври, – кисло пробормотал Эмархан.
Совсем он духом сник, начал отставать. Ну и ляд с ним, с таким собеседником. Сысой Авдеич ехал, держась за лошадиную гриву, да моления шептал.
Потом черкесы разом как загалдят – и давай коней разворачивать. Оглянулся Жуков, видит: Эмархан во весь опор гонит к недальнему ущелью. Решил, прохвост, от собственной шайки сбежать.