В комнату заглянула Оля Сергиенко, тихая, незаметная девчонка из «корды», подозвала Юльку, виновато сказала, глядя в сторону:
— Понимаешь, Юль… это… порвала совсем… — как доказательство, она держала в руках рваные балетки. — Мы со Светкой одного размера…
Юлька молча отдала ей Светины туфли. Присела рядом с Ниной.
— Ну что ты, Нин… Не надо…
— Я следующая… — с трудом выговорила Нина, ее бил озноб. — Я… следующая буду…
— Что за ерунда, — Юлька погладила ее по голове. — Никто тебя не выгонит.
— Разве это справедливо… — всхлипывала Нина. — Почему все так несправедливо?.. Она лучше всех… Разве она виновата?..
— Конечно, не виновата… Ты попробуй заснуть, давай, я тебя накрою, — уговаривала Юлька, гладила ее, пыталась убаюкать.
— Разве я виновата, что я такая? Я в сто раз лучше тебя танцую!..
— Конечно, лучше.
— У меня прыжок лучший в Союзе!
— Конечно, лучший, все знают, — торопливо соглашалась Юлька.'
— Разве я виновата? — у Титовой начиналась истерика. — А кто виноват?! Ненавижу! Ненавижу!! — она замолотила себя кулаками по бедрам, по животу, по груди. — Ненавижу этот мешок!
— Не надо, Нин, перестань, не надо. — Юлька поймала ее за руки, навалилась всем телом, крепко сжав запястья. — Все будет хорошо… Вот увидишь… честное слово… Ты похудеешь… Все будет нормально…
Титова, наконец, расплакалась, уткнувшись ей в колени, как ребенок.
— Арза, — Ия заглянула в комнату. — К телефону. Пока Галины нет…
— Иди к своему мужику! Иди, иди! — Нина отталкивала Юльку и удерживала одновременно.
— Ну что ты, никуда я не пойду. Не бойся… — Юлька махнула у нее над головой Ие, покрутила пальцем в воздухе: сама позвоню. — Я с тобой…
Когда Ия вернулась в комнату, Юлька спала сидя, прислонившись щекой к стене. Уткнувшись лицом ей в колени, спала Нина.
На сцене учебного театра шла репетиция. Не занятые в отрывке ребята сидели в зале, разговаривали шепотом. Астахов и Хаким играли в очко на пальцах. Выкинули, молча посчитали, и Хаким, обреченно кряхтя, пригнулся за спинкой кресла. Астахов, мило улыбаясь вокруг, опустил вниз руки, послышались звонкие щелбаны, Хаким вынырнул, потирая лоб, и начался новый кон.
Демин, положив голову на руки, исподлобья следил за Юлькой. После неожиданного объяснения он не подходил к ней, работал спокойно, а в компании хохмил и веселился больше прежнего, ни разу даже взглядом не напомнив о ночном разговоре, и Юлька была благодарна ему за это.
Репетировали финал — Жизель с виллисами. Балетмейстер, приподнимаясь на цыпочки, высоко вскинув брови, дирижировал танцем.
«…Как глупо, Зайчонок, как несправедливо все в этой жизни! Уехала Света… В восемнадцать лет — снова в десятый класс. Она могла стать первой балериной Союза, а кем она будет там — второгодницей… Самое страшное, что она даже не плакала — все равно. Можно выходить замуж, рожать детей, работать где-то — все равно. Жить дальше или нет — все равно…».