Кто-то тогда высказал теорию, что все, кто остался в городе, который беженцы выжрали, как саранча, должны включать в рацион человечину. Иначе им было бы просто нечем восполнять потери тепла.
С тех пор о любителях "розовой свинины" они ничего не слышали.
— Да не понтись ты, сдохли они, — успокоил Мельниченко напарника, который уже сидел на измене, — Теперь разве что псина пробежит, да и та недалеко, хе-хе. Все, не поминай лихом.
Он замотался шарфом до глаз, застегнул куртку и вышел через ту же дверь в "предбанник", прихватив с милицейский АКСУ с парой рожков и единственный бинокль. Обойдется без него, сопляк.
В соседней комнате — бывшей спальне, ореховый гарнитур из которой давно улетел через печную трубу — было холодно как на улице, и вольно гулял ветер. Здесь он накинул поверх пуховика плащ от ОЗК, затянул все завязки, чтоб не парусило, поправил автомат на плече, закрепил бинокль ночного видения на голове эластичной лентой и машинально глянул в зеркало.
Да уж, крут как Терминатор. Ну, или герой импортного боевика про крутых коммандос.
"Герой...". Словечко резануло. Как раз геройства ему только не хватало. Пускай другие геройствуют, если заняться нечем, а его дело маленькое. Ему орден "За отвагу на пожаре" посмертно нужен не был, поэтому во время спасательной операции он изо всех сил старался не высовываться. Как и большинство.
До войны Мельниченко был обычным парнем. Сидя у родителей на шее, учился на специальности, название которой с трудом держалось у него в голове. Тусовался, бухал с друзьями, блядовал — как все. Потом вылетел с пятого курса и загремел в армию аж на два года, когда "предки" отказались платить взятку военкому. Срок службы продлили как раз накануне, когда государство поняло, что с популизмом пора завязывать, иначе носить модную форму от кутюр будет некому.
В армии он тоже не бедствовал. Конечно, в первые полгода чуть хлебнул лиха, но потом врожденная изворотливость помогла и здесь устроиться. Все изменилось, когда в один прекрасный день весь мир провалился в глубокую задницу. От взрыва какой-то злоебучей херни (вакуумной бомбы, что ли?) родная мотострелковая часть превратилась в ад вопящих живых факелов, детонирующих боеприпасов и сносящих головы обломков. Ему повезло — он как раз возвращался из увольнительной и подходил к КПП, когда с неба начали падать подарки. Ну, те от которых не убежишь.
Но он убежал. И от бабушки ушел, и от дедушки ушел — в./ч. их они были не в Н-ске, ударная волна только хорошо ударила по мозгам, а от вспышки уберег вовремя подвернувшийся пригорок.