Вдыхая запах мяса, жарящегося на решетке, Богданов с минуту смотрел на этот балаган. Поздоровался и перекинулся десятком фраз с парой старых друзей — с каждым годом тут становилось все меньше знакомых лиц. Потом вздохнул, сплюнул и направился к стояке, где ждали его соратники.
Они напрасно приехали сюда. Здесь нечего ловить и некого предупреждать. Эти люди такое же мясо, как и те, что в городе.
— Поехали, — махнул рукой своим Владимир, — Дел выше крыши.
И бодрым шагом направился к своей машине, пиликнув брелком сигналки. За ним как один человек двинулось два десятка мужиков в туристских штормовках. Они были абсолютно разными, но что-то неуловимо общее проскальзывало в походке, лицах и взглядах. Через пять минут полтора десятка внедорожников один за другим вырулили с площадки и, легко одолевая ямки, наполненные застоявшейся водой, покатились по проложенной через негустой ельник просеке.
Вслед им неслись усиленные динамиками куплеты партизанской запевки: "И как в мае, и как в мае 45-го, будем гнать и будем бить врага проклятого..."
Больше они никого из тех, кто был на Поляне, не видели.
День спустя наземный ядерный взрыв снес Новосибирскую ГЭС, вскипятил водохранилище, и десятиметровая стена клокочущего кипятка обрушилась на палатки, сварив людей за секунды.
* * *
Через час вереница автомобилей уже мчалась по трассе на юг.
До Гнезда они добрались уже затемно. Окрестности лагеря встретили их тишиной, которую нарушало только пение сверчков, которое другим людям показалось бы романтичным. Здесь на границе области и Алтайского края места были красивые, но заброшенные.
...И стеной стояла девственная тайга.
Тридцать лет назад тут был неплохой колхоз, выращивали рожь, гречиху, овощи, стояла одна из лучших в районе пасек. Но лихие девяностые проехались по ним как колесница Джаггернаута, оставив только груды битого кирпича и бетонные сваи, отмечавшие место, где строилось овощехранилище. На десять километров вокруг людей не было. Чуть подальше в двух деревнях, превращенных после закрытия школ в резервации, доживало свой век полтысячи селян. Иногда сюда забирались грибники, ягодники и собиратели черемши, хотя и те предпочитали более обжитые места. Летом в лесу легче было столкнуться со зверем — от барсука до волка, чем с кем-то из них. Когда люди уходят, природа быстро заполняет пустоту живыми тварями, но промысловой дичи здесь не было, поэтому охотники сюда не наведывались.
Если выстрелы и звучали, то только со стороны базы, но их никто или почти никто не слышал. Поэтому они и выбирали это место. При желании можно было найти и поглуше. В необъятной Сибири и в начале третьего тысячелетия могли существовать раскольничьи выселки, которые не знали даже о падении самодержца всероссийского.