Дэниел покачал головой.
— Кэтлин выращивала овощи. На цветы у нее не было времени. Она воспитывалась на ферме. А ты росла в городе. Так ведь?
— Но у нас есть загородный дом. Мы уезжаем туда, когда жара в городе становится невыносимой.
Дэниел фыркнул:
— Нет, Кэтлин была из простых. У нее не было времени думать о таких, пустяках, как жара или развлечения. Она работала с утра до вечера в любую погоду. У нее не было шкафов, набитых нарядами. Но она обладала достоинством, мужеством, верностью.
— А я разве нет? Ты сказал, что мы с Кэтлин не похожи. У нее было чувство собственного достоинства, а у меня, по-твоему, его нет?
— Я просто говорю: вы разные. Грэйс уставилась ему прямо в глаза:
— Ты намеренно хочешь меня обидеть?
Он не ответил. Она выглянула в окно, не желая, чтобы он заметил, как ее задели его слова. Почему он так дурно думает о ней? А с другой стороны, почему мнение маршала Райана вдруг стало столь важным для нее?
Она крепко зажмурилась, удерживая слезы. Если он увидит хоть слезинку, то подумает, что она слабая, а это неправда. Она сильная. Конечно, она никогда не работала в поле, не сажала овощи, но это не значит, что она бы не смогла. Злость немного смягчила боль от обиды. Как он смеет делать скоропалительные выводы?
— Извини, Грэйс, я не хотел тебя обидеть. Она, не глядя на,него, ответила:
— Нет, хотел.
— Ты собираешься плакать?
— Нет, не собираюсь, — заявила она, — но не лги мне. Признайся, ты хотел меня обидеть.
— Прекрасно. Признаюсь. Я хотел тебя обидеть. Закрой окно. Понятно? Становится прохладно.
— Здесь жарко, как в печке, — начала спорить Грэйс.
— Закрой окно! — приказал он.
Она подчинилась, потом снова повернулась к Дэниелу:
— Тебе плохо?
— Нет, — пробормотал он. — Я просто ужасно устал.
— Несколько минут назад тебе было жарко. А сейчас холодно.
Она села рядом с ним, втиснувшись между стеной и Дэниелом. Прежде чем он успел остановить ее, она прикоснулась ладонью к его лбу.
— У тебя жар, Дэниел. Я думаю, ты подхватил грипп.
— Грэйс, сядь на свое место и отстань от меня. Пожалуйста.
Она неохотно вернулась на свое место.
— Теперь понимаю, почему ты такой мрачный. Ты плохо себя чувствуешь.
Поезд еще раз повернул, вагон наклонился. Дэниелу стало еще хуже.
— Я не мрачный, — проворчал он. — Я поступил глупо и жестоко, мне не следовало этого делать. Тебе лучше держаться подальше от меня, Грэйс. Почему поезд идет так быстро? Почему он летит?
— Он как раз замедляет ход. Боже мой, да как же я могу держаться от тебя подальше? Мы заперты в купе, ты не спускаешь с меня глаз — сторожишь. Что такого я сделала? Чем обидела тебя?