Наконец мистер Байт сдался, и я, показав известной журналистке рисунок Анжи Такер, сказала, что это очень удачная работа, но лучшую все–таки прислала Мария.
– Саманта, это правда, – перед камерой Кандес честно спрашивала лишь то, о чем мы договаривались, – что президент попросил тебя выбрать другой, менее политизированный рисунок?
Я обдумывала ответ все утро.
– Мисс Ву! Президент, скорее всего, не учел, что современную молодежь интересуют не только походы в кино. Нам есть что сказать, и мы хотим, чтобы нас услышали. Этот конкурс – прекрасная возможность для подростков выразить свое отношение к разным социальным проблемам.
– Ты хочешь сказать, что человек, чью жизнь ты спасла, не доверяет твоим решениям?
– Думаю, есть многое, чего я пока не понимаю, – уклончиво ответила я.
– Снято, – удовлетворенно сказала Кандес. Не успела я вернуться домой, как зазвонил телефон.
Я сняла трубку.
– Саманта! – Голос президента меня прямо–таки оглушил. – Оказывается, я не одобряю твой выбор!
– Понимаете, сэр, лучшая работа принадлежит Марии Санчес из Сан–Диего, но насколько я поняла, вы…
– Она–то мне и нравится! – сказал президент. – Тот рисунок с простынями.
– Правда, сэр? Просто вы говорили, что…
– Не важно. Ты же сделала выбор? Упаковывай картину и посылай в Нью–Йорк. Но в следующий раз, Сэм, прошу тебя посоветоваться со мной, прежде чем обращаться в прессу.
Я не стала напоминать, что пыталась с ним говорить.
– Да, сэр.
– Отлично. – Президент попрощался и повесил трубку.
Итак, из моего интервью вырезали кусок про Марию Санчес, а вместо этого сделали прямой репортаж из Сан–Диего. Мария оказалась хорошенькой брюнеткой моего возраста, средним ребенком среди шести братьев и сестер. Я сразу поняла, что у нас есть что–то общее. Когда Марии сказали, что она победила, девушка расплакалась. А потом показала репортерам вид из своего окна, который оказался точь–в–точь таким, как на рисунке. Я не ошиблась: Мария нарисовала правду.
Теперь она должна была поехать со своей семьей в Нью–Йорк, и я тоже. Там мы встретимся на открытии выставки и, возможно, сходим вместе в музей импрессионизма.
– Ну что же, Сэм, – сказала Ребекка вечером. – Это был смелый поступок. Более смелый, чем спасение президента.
– Ребекка, заткнись, – приказала Люси, щелкая пультом телевизора.
– Слушай, а где Джек? Что–то давно его не видно, – сказала я.
– Мы расстались, – небрежно бросила сестра.
Все, кто был в комнате, уставились на Люси.
– Я знала! – с торжеством объявила Тереза. – Он вернулся к своей бывшей подружке? Мужчины все такие… – И она добавила пару явно нецензурных слов по–испански.