— Да пошел ты! — старший начал приходить в себя. Отпихнул руку Сазонова с револьвером. Ах, так…
Сазонов швырнул старшего на деревянный помост. Глухо застонало дерево. Вдоль узкой пристани к столбам были привязаны четыре лодки. Они слегка покачивались — и в свете фонаря их тени качались на стенах тоннеля.
— Сколько тебе заплатили? — спросил Сазонов спокойно. — Последний шанс. Ну! — он перехватил револьвер за ствол. Старший начал подниматься…
— Я не знаю, о чем ты говоришь… ох!
Сазонов ударил его рукояткой по ключице, услышал хруст — сломал, похоже.
Старший с обмякшей правой рукой рухнул на колени.
— Ааа! А-а-а!
За спиной Сазонова закричали. Весело, блин, летит время! Все нужно делать на драйве.
— С-сука, — сказал старший адмиральцев. — Мы же с тобой чай пили… с-сука, как больно… мама, мама. Я ничего… я…
— Последний шанс, — Сазонов отступил на шаг и поднял револьвер. Прицелился точно в середину бледного лба. — Считаю до пяти. Раз!
«Адмиралец» заплакал. Слезы катились у него по щекам, оставляя грязные дорожки, капали с подбородка. Падали, падали.
— Не надо… не надо!
— Сколько тебе лет? — спросил Сазонов.
— Ч-что?
— Опустите оружие, — приказал голос. Сазонов медленно повернул голову. Вот зараза. Ты-то откуда взялся?
На него смотрело дуло автоматического пистолета. Пистолет держал черный человек.
— Ты еще кто такой? — спросил Сазонов.
— Капитан-лейтенант Кмициц, — представился черный, держа Сазонова на мушке. Обшлага его блеснули серебром. Надо же… Сазонов чуть не выронил револьвер — от неожиданности. Капитан Кимиц был в черном флотском мундире, Сазонов такие только в книжках видел.
— Служба безопасности Адмиралтейской, — сказал капитан. — Опустите оружие. — он взвел курок. — Я вынужден настаивать.
— Уберу, — легко согласился Сазонов. Кивнул в сторону рассыпавшихся сигаретных пачек и упаковок с антибиотиками. — Когда он объяснит мне вот это…
Кмициц повернул голову к стоящему на коленях старшему поста.
— Объясните товарищу, — приказал спокойно. Старший дернулся.
— Это… не мое…
— А чье?! — Сазонов рассвирепел. — Три!
— Я… ничего не брал… не для…
— Не для себя, я понимаю. — сказал Кмициц мягко. Сазонов заметил, как во взгляде капитана зажегся огонек понимания. — А для кого?
— Четыре! — возвестил Сазонов.
Старший уже рыдал в три ручья. Слезы лились из его глаз, на груди расплылось мокрое пятно. Склеившиеся от слез белесые ресницы.
Отвратительно.
— У меня мама… больная… ей… надо…
Еще бы. Антибиотики на вес патронов. Даже просроченные.
Кмициц перевел взгляд на старшего, потом опять на Сазонова. Кивнул едва заметно — продолжай.