— Меня-я-я! Меня-я-я забыли, шалавы неблагодарные! — резанул по ушам противный, гнусавый вой: — Вернитесь, мать-перемать! Эй вы, та-а-ам! Хоть кто-нибудь… По-мо-ги-и-и-и-ите!!!
Я двинулся на голос и, пройдя по широкому, застланному коврами коридору, очутился в овальном зале, отделанном в довольно специфическом духе. На стенах висели шелковые гобелены с изображением скабрезных, гомосексуальных сцен. Расставленные повсюду фарфоровые статуэтки были выполнены в форме напряженных фаллосов. Камин с удивительной точностью копировал огромную обнаженную задницу с раздвинутыми ягодицами. В анальном отверстии горел «вечный» газовый огонек. Изготовленная по индивидуальному заказу мебель так же за версту «воняла» педерастией. Зал освещали многочисленные толстые свечи, большей частью потухшие из-за сотрясения дома. А в центре на специальном садомазохистском станке был закреплен господин Дмитриев собственной персоной — с припудренными щеками, с намазанными губами, с подкрашенными ресницами, в полупрозрачной женской комбинации. Рядом валялась декоративная плеть, видимо, брошенная сбежавшим любовником.
— Борик?! — Полковник не узнал меня в полумраке. — Что там стряслось?! Куда все удрали?! А ну сними меня отсюда!
Ни слова не ответив, я остался стоять на прежнем месте. Душу мою раздирало чудовищное отвращение, и не только к размалеванному педику на станке. «Крышеватель» и пайщик наркоторговли, детской проституции, гнусных притонов типа «Лотоса» и множества других тягчайших преступлений, он одновременно являлся особой, неприкосновенной для отечественного правосудия. О художествах Дмитриева прекрасно знали и ФСБ, и руководство МВД, однако тронуть подонка никто не решался. У него был ну о-о-очень высокий покровитель во властных российских структурах (то ли родственник, то ли еще кто), а посему бесполая тварь продолжала сеять зло, наглея день ото дня…
— Борик! — нетерпеливо повторил полковник. — Почему стоишь столбом?! Живо отвязывай Хозяина! Иначе уволю!!!
Держа палец на спусковом крючке, я медленно выступил из тени. Присмотревшись, Дмитриев задрожал от страха. Зубы у него дробно застучали, глаза выпучились, по голенастым ногам потекла струйка мочи.
— Ты-ты… в-в-вы к-кто?! — заикаясь, выдавил он.
— Грабитель, — мрачно ответил я. — Мне нужен твой «Мерседес».
— У-у-ух! — облегченно выдохнул извращенец. — Машина, значит. Всего-то навсего! И стоило из-за такой мелочи шум поднимать, людей пугать?!
— Ключи! Быстро! — Я с трудом удержался от искушения выстрелить.
— На вешалке форма. Там, в кармане кителя, — полковник вновь обрел привычную спесь. — Но смотри, щенок, ты дорого за это заплатишь! Тебя же из-под земли достанут, и тогда…