— Всего двое суток назад он сказал мне, что не подходит для женитьбы.
— Ненавижу, когда они так говорят, — пробормотала Беа, а Коррин отсалютовала ей чашкой в знак согласия.
Хотя Мэдди думала, что воспоминания о Шотландце еще свежи и будут слишком болезненными, у нее вдруг вырвалось:
— Но был еще один мужчина…
— И?.. — заинтересованно подстегнула ее Коррин.
— Такой высокий здоровый Шотландец, которого я встретила на маскараде. У нас случилось это… нечто… связь, и, по-моему, грубая. — После той ночи ее мысли каждый час возвращались к нему, несмотря на то, что она упорно хотела выкинуть его из головы. — А я даже не знаю его имени.
— Удар молнии, — поддакнула Беа, энергично кивая.
— Любовь с первого взгляда? — с саркастическим смешком переспросила Мэдди. — Я так и подумала. Мне так показалось после крепкого пунша и его непристойных поцелуев.
У Беа загорелись глаза.
— О, Мэдди, ты, наконец, обрела любовника, разве не так? Мэдди вздохнула и рассказала, что произошло потом:
— …А после этого он швырнул мне деньги, как докучливой прилипале, и оставил одну в экипаже.
— В следующий раз уже не будет больно, — заверила ее Беа. — В первый раз всегда очень плохо, но если он был очень сексуальный…
Мэдди знала, что так оно и есть, но страшилась повторения первого опыта, хотя могла с уверенностью сказать, что если это и произойдет снова, то ни в коем случае с каким-то другим очень сексуальным.
— По пути домой я решила, что никогда больше не свяжусь ни с одним мужчиной — слишком свежи воспоминания. — Постаравшись высказать все это равнодушным тоном, Мэдди обратила лицо к солнцу. Хотя она и знала, что это чревато проявлением веснушек на носу, но ей было все равно. — Он оказался настоящим засранцем; в любом случае я не хочу его видеть, даже если он стал бы умолять меня выйти за него замуж.
— А что же твои инстинкты? — спросила Коррин. — Должны же были они предостеречь тебя, если он такое чудовище?
— Мои инстинкты нашептывали, что он… хороший. — Мэдди заметила, как Беа и Коррин обменялись взглядами.
Коррин никогда не сдавала комнату мужчине, пока не получала одобрение Мэдди.
— Почему ты не рассказала своим лондонским друзьям о своих трудностях? — спросила Коррин.
— Я думала об этом. Представляла себе, как все открою за чаем с булочками. Я начала бы примерно так: «Что ж, дело в том, что после смерти папы мы с матерью не сразу переехали в Париж, потому что там, где она родилась, никого не осталось. Мы скрылись от кредиторов посреди ночи. После года жизни в трущобах мать вышла замуж за богатого человека по имени Гийом, и какое-то время мы жили в престижном районе Парижа, в котором, как вы считаете, я до сих пор живу. Но это не так! Я плачу работающей там служанке, чтобы она передавала адресованные мне письма и сообщала визитерам, что я в отъезде».