— Напрашивается один вопрос: почему ты заставила его так долго ждать?
— У меня было плохое предчувствие. Он не стал издеваться, только кивнул:
— А сейчас у тебя тоже плохое предчувствие?
— Не знаю. — Мэдди ничего не могла сказать. Она была измождена, сбита с толку и, наверное, пьяна. Она не думала, что ему следует доверять, но если верить инстинктам… — Мне нужно некоторое время, чтобы все обдумать. — «Разве я делаю что-то, чтобы остаться уязвимой?» — Это ведь важный шаг.
Шотландец провел рукой по лицу.
— Тогда хотя бы останься здесь. Что, если ты попадешь в руки тех бандитов? Они ведь сразу поволокут тебя к своему боссу.
— Я никогда не попадаюсь. — Это было не совсем так. Она попадалась несколько раз, но ее ни разу не отводили в полицейский участок.
Когда Мэдди открыла дверь, он быстро встал и придержал ее за локоть.
— Снова на улицу, ночью. Ни в коем случае. — Похоже, его тревожило опасение, что она сбежит от него. — Черт возьми, Мэдлин, неужели так ужасно иметь мужчину, который заботился бы о тебе? Защищал бы тебя?
«Защищал бы?» Она сглотнула, в памяти всплыли образы, тех дам в булочной. Была ли она когда-либо так близко от своей мечты?
— Девочка, без тебя я не уеду из Парижа, — смягчив тон, сказал он. — Ты будешь моей. Не знаю, что нужно сделать для этого, но так должно быть.
Мэдди знала мужчин. Они могли притворяться влюбленными, но ревность, если ее нет, симулировать трудно. Она помнила искаженное яростью лицо Маккаррика, когда мужчина на улице спросил, закончил ли он с ней. Заметила, как быстро выхватил он пистолет.
Он уже ревновал. «Тогда почему же я так боюсь этого?» Она могла установить какие-то нормы, чтобы оградить себя, свою уязвимость.
От плохого — к худшему. Боялась ли она воспользоваться этим шансом из-за того, что не доверяла ему, или из-за того, что Марэ уже сломил ее волю?
Нет уж. Смелость города берет.
Тут-то она и поняла, что, наверное, согласится с ним.
— Я подумаю над твоим предложением.
Он вздохнул, сдерживая довольную улыбку, но она видела, что он почувствовал облегчение, огромное облегчение.
— Но у меня есть некоторые условия…
— Как бы не так! Что значит, мы не будем заниматься сексом, пока не поженимся?
— Я говорю серьезно, Шотландец. Я не стану делать дважды одну и ту же ошибку.
Он боролся с всепоглощающим чувством облегчения оттого, что она остается, когда она выдвинула эти нелепые условия.
— Я не буду задавать тебе вопросы о твоем прошлом, и да, я буду, верен тебе. Прекрасно, я согласен на эти условия. Что касается твоего желания поскорее начать семейную жизнь, то да, если будет на то воля Божья, — бессовестно солгал он. — Я, со своей стороны, сделаю все для этого. Но четвертое твое условие неприемлемо. У меня есть мужские потребности, и они не исчезнут в течение нашего обручения…