Увидев, что я остановился, все с удовольствием последовали моему примеру, переводя дух и не интересуясь причинами.
— Леси, будь так добра, передай, пожалуйста, вон ту сумку, которая побольше, своей госпоже.
Служанка, недоумевая, тем не менее, выполнила мое распоряжение.
— Теперь эту, так ей необходимую вещь, понесет сама леди Олисия, — жестко сказал я. — Если вам, госпожа, так необходимо это барахло — я не буду возражать. Но только в том случае, если нести это вы будете сами, не перекладывая на других.
Обе девушки с удивлением смотрели на меня.
— Но, господин травник…
— Алониус. Просто Алониус. Мы же договорились.
— Но, г… Алониус, мне совсем не тяжело и… это же моя обязанность, — робко попробовала возразить служанка.
— Здесь, в пещерах, у тебя будут те обязанности, которые я поручу. У всех остальных точно также. Вот выпутаемся из этой истории, служи своей госпоже дальше, как служила. А пока, чтобы выбраться отсюда, господ и слуг не будет. Либо мы команда, либо нас сожрут поодиночке обитатели пещер.
Это я зря ввернул. Девушки испуганно заозирались и даже Протис судорожно схватился за шпагу.
— Когда нужно будет бояться, я обязательно скажу, а пока можете успокоиться — никого в округе нет.
Я и в самом деле постоянно отслеживал обстановку. Ко мне снова вернулась привычка постоянно просматривать путь магическим зрением. Периодически я приостанавливался, концентрировался и внимательно прощупывал окружающее пространство нитью-лучом. Похоже, многократные попытки сложить шар Финь Ю на пределе концентрации постепенно развивали мои способности. Что же будет, когда я догадаюсь или, может быть, увижу, как его сложить? Мне уже не обязательно было ложиться поудобнее и долго настраиваться на слияние с магией — это получалось у меня с каждым днем все увереннее и надежнее. Двигаться, разговаривать, видеть и обходить препятствия и одновременно следовать за лучом, четко отслеживая обстановку, у меня еще не получалось. Как слушать одновременно два разговора. На сегодняшний день только один из них я «слышал» и понимал, другой же оставался на уровне: "это разговор, слышу отдельные слова". Приходилось выбирать — отправлять сознание большей частью за лучом или оставлять в теле. Сейчас никаких живых существ, даже крыс, которые обычно есть везде, в окрестностях не наблюдалось.
Все расслабились. Олисия опустила сумку на пол и изумленно сказала.
— Но ведь благородным не подобает таскать вещи, когда есть слуги.
Это ее изумление вместо, честно говоря, ожидаемого мной презрительного высокомерия многое прояснило. Может быть, я ошибаюсь, но очень похоже, что из-за продолжительной болезни круг общения девочки был очень ограничен, а самыми близкими друзьями и воспитателями стали рыцарские романы. Мы все творим себе кумиров. Берем образцы для подражания из книг, легенд, рассказов других людей. Реже ими становятся известные нам реальные люди. С годами мы меняем одних на других, в зависимости от тех качеств, которые на данный конкретный момент для нас кажутся наиважнейшими. При этом часто принимаем внешнее, яркое и броское, что первым видится нам в этом образце, за его суть. Подобно тому, как ученик художника, восхищенный своим наставником, принимает его своеобразную манеру держать кисть и палитру за тот секрет, овладев которым можно встать вровень с творцом. Конечно, есть и такой прием обучения, когда требуется перенимать все движения мастера, в том числе и те даже, которые к самому ремеслу не имеют отношения. Однако так можно научить приемам мастерства, но не искусству рождения шедевров. Художник всегда рождается сам, творчески переработав наследие наставника. Олисия, на мой взгляд, просто боялась отступить от тех канонов поведения, которые предписывали романы. Для нее понятие благородства связывалось исключительно с соблюдением правил этикета, норм куртуазного поведения и общения в соответствии с жестко заданными социальными ролями. Кавалеры — хорошо воспитаны и образованы; целуют даме ручки; говорят ей комплименты; перед обедом убивают пару тройку драконов в честь своей избранницы. Слуги — веселые и плутоватые; любят почтительно кланяться; говорить к месту и не к месту "ваша милость"; видят смысл жизни в услужении; иногда пьянствуют; часто бывают бестолковы. Лекари — старые и занудно педантичные; говорят: «Деточка»; ласково ворчат на молодежь; таскают в карманах мантии горькие микстуры и заставляют их пить.