Нагоев верил Аллаху.
Аллах через передачу подсказывал: опомнись.
Нагоев не стал никуда писать. Ахмат имел людей и на Лубянке. Или, что ещё вероятнее, лубянские сами к нему ходили. Эти, если нужно или приказано, перекрестятся хоть копытом.
Пайзулла Нагоев, сказавшись больным, вернулся из Москвы в Серноводск, после которого были Новороссийск, Грозный, снова Новороссийск, опять Чечня, — и круг замкнулся: Серноводск в составе лотинской мотовольницы…
— Комбат, — сказал Нагоев «батяне» Лотину, — о гибели участкового уполномоченного следует составить протокол.
— На конном дворе? Обратил внимание, как повешенный местность-то оживляет? Ребята с этим пейзажем сфотографироваться хотели…
— Там фанерка про эф-эс-бе. Ты в уме? Скажут, что мы же и нашалили, капнут комитетчикам или прокурорам… Думаешь, у тебя стукачей нет?
— Мент и есть мент. Правильно рассуждаешь… Составляй протокол, подпишу.
В тот день Пайзулла Нагоев наконец-то исчез с лица бренной земли в результате зверской расправы через бандитское повешение. Засвидетельствовано протоколом от такого-то числа за номером таким-то, что печатью такой-то части и подписями таких-то должностных лиц скреплено.
По совпадению, наверное, тогда же пропал без вести капитан, про которого в батальоне думали, что он — капитан, только не Нагоев, а… как его там? Да разве всех чурок упомнишь? Свои же мешок на голову одели и в подвал отволокли на продажу, или подстрелили из-за угла. Чечня… Сидел бы дома, служака! Паспорта собирает, протоколы пишет!
Учитель физкультуры Хаким Арсамаков, в которого перевоплотился капитан Пайзулла Нагоев, с первой чеченской войны вынес ценный трофей — пять с лишним килограммов выморочных документов. Вынес с расчетом распродать в Грозном, где Арсамаков в июле 1996 года поселился в гостинице «Арена», самой прикрытой, поскольку несколько номеров занимала канцелярия мэрии.
В августе списки сотрудников и агентов грозненского управления ФСБ через агентуру Ахмата попали из Москвы в Департамент государственной безопасности — ДГБ — Чеченской Республики Ичкерия.
За шесть часов до того, как спецгруппы ДГБ ринулись по адресам с ночными зачистками, в номер к Арсамакову пришел серноводский земляк и предложил за документы, какие только у него есть, трехкомнатную квартиру на Профсоюзной улице в Москве.
Видимо, Москва не успевала или не могла выручить своих. А может, не хотела?
Гость отобрал подходящие ксивы — в основном, паспорта и воинские удостоверения. С подменой фотографий, сказал человек, проблем не будет, главное — документы. Адрес московской квартиры Хаким Арсамаков записывать отказался. Гарантий не существовало. Стоило ли тратить время?