Чтобы вычеркнуть из памяти прошлое, полностью и до конца, Джеффри принял девичью фамилию Ольги. Так появилась чета Пиватски.
Семейная устроенность давала счастливое ощущение свободы, а оно упрощало окружающую жизнь. Вдруг проснулся интерес к науке. Она открывала широкие возможности. Большие, чем религия, на которую вначале уповал Джеффри, чтобы помочь Ольге… К этому выводу его привела работа в закрытом центре в Бангкоке, куда он летал из Дананга в Южном Вьетнаме на испытания сверхсекретного в те времена компьютера, за секунды обрабатывавшего кучу данных для выбора оптимального боевого решения.
Был декабрь, кондиционеры в просторном здании на бангкокской Ашока-роуд крутились в полурежиме. Окна открывать запрещалось. Но и сквозь противосолнечную пленку на стеклах Джеффри видел, как далеко на западной окраине, в заречье, плавятся в багровом закате россыпи бетонных коробок и редкие островки зелени. Пожелтевший воздух искажал цвета на экране компьютера, строчки текста и графики казались из-за этого гуще и чернее.
Джеффри Пиватски почти физически ощущал мощь прибора, с которым он работал. Мощь, из которой рождалось величие.
«Мужчина, человек чести, должен уподобляться Господу Богу нашему, то есть властвовать как над людьми, так и над прочими тварями, прибирать к рукам земные богатства и обладать ими, — философствовала Ольга в последнем своем рассказе. — Властвовать, обуздывать дикую силу… Оператор мясобойни не чета матадору. Если бы смысл жизни заключался в насыщении желудка, в героях ходили бы мясники. В конечном счете, главное — выстоять до последнего вздоха. Это и есть бессмертие».
Он окреп в военно-воздушных силах…
Джеффри собрал в опустевшем номере оборудование. Перенес компьютер в свою комнату. Включив, вызвал на экран текст Барбары Чунг из «Стрейтс таймс». Усмехаясь, читал:
«Компания «Лин, Клео и Клео» готовится заработать в ближайшее время честные пять миллионов. Нет, лучше скажем так: честные пять миллионов на бесчестном черном рынке. Она покупает у частного коллекционера величайшую реликвию. Деревянный позолоченный кулак, венчавший некогда древко знамени китайских повстанцев, называвшихся «боксерами». Бесценную вещь увезли как трофей в Германию. Возвращение в Азию через российские Советы, захватившие деревяшку в Берлине в конце второй мировой войны, сопровождалось многократным увеличением цены этого старого куска дерева с каждой милей. Чтобы в конце пути выразиться в миллионах, которые сейчас, попав в качестве выручки за это произведение искусства из нечестных в честные руки, становятся, таким образом, честными. Другими словами, отмытыми.