— Когда вы переехали сюда, доктор Корделл?
— Я покинула Саванну через месяц после случившегося, — ответила Кэтрин в такой же деловой манере.
— Почему вы выбрали Бостон?
— А почему бы и нет?
— Это довольно далеко от Юга.
— Моя мать выросла в Массачусетсе. Каждое лето она привозила нас в Новую Англию. Для меня это было… словом, я как будто вернулась домой.
— Итак, вы живете здесь вот уже более двух лет.
— Да.
— И чем занимаетесь?
Кэтрин нахмурилась, сбитая с толку этим вопросом.
— Работаю здесь, в «Пилгрим», с доктором Фалко. В хирургическом отделении.
— Выходит, «Глоб» дал неверную информацию.
— Простите?
— Несколько недель назад я читала статью про вас. Про женщин-хирургов. Там, кстати, была ваша великолепная фотография. Так вот, в статье говорилось, что вы работаете в «Пилгрим» всего год.
Кэтрин выдержала паузу, потом спокойно произнесла:
— Все правильно. После Саванны мне потребовалось какое-то время, чтобы… — Она откашлялась. — Я начала работать с доктором Фалко только в июле прошлого года.
— А что вы можете рассказать о первом годе вашей жизни в Бостоне?
— Я не работала.
— Чем занимались?
— Ничем.
Она смогла выжать из себя только такой ответ — унылый и бестолковый. Не могла же она выплескивать им унизительную правду о том, каким был тот первый год. Дни, переходящие в недели, когда она боялась высунуть нос из своей квартиры. Ночи, когда малейший шорох повергал ее в панику. Медленное и болезненное возвращение в мир, когда простая поездка в лифте или ночное возвращение на машине требовали предельного мужества. Она стыдилась своей трусости, незащищенности, ей до сих пор было стыдно, но гордость не позволяла показать это.
Она посмотрела на часы.
— У меня пациенты. Мне действительно больше нечего добавить.
— Позвольте мне уточнить кое-какие факты. — Риццоли открыла маленький блокнот. — Чуть более двух лет назад, ночью пятнадцатого июня, в вашей квартире на вас было совершено нападение доктором Эндрю Капрой. Этот человек был вам знаком. Он работал врачом-стажером в вашей больнице. — Риццоли взглянула на Кэтрин.
— Вы все знаете не хуже меня.
— Он одурманил вас каким-то лекарством, раздел. Привязал к кровати. Издевался над вами.
— Я не понимаю, зачем вы…
— Он изнасиловал вас.
Слова, хотя и произнесенные тихо, хлестнули, словно пощечина. Кэтрин молчала.
— И это еще не все из того, что он намеревался сделать, — продолжала Риццоли.
«Господи, сделай так, чтобы она замолчала!»
— Он собирался изуродовать вас самым жестоким способом. Так же, как он изуродовал четырех других женщин в Джорджии. Он вспорол им животы. Уничтожил тот орган, который делает женщину женщиной.