Аскен сидел прямой и бледный, но в глазах его стояла решимость молчать. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, что так ему живым отсюда не выйти, а вот если промолчать, то возможно, кто-нибудь из Покровителей и снизойдет до своего верного слуги и если даже не спасет, то, по крайней мере, избавит от мучительной смерти.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, святой отец. – Он очень старался сдерживать дрожь, но получалось плохо.
Себастиан усмехнулся и бросил на стол лист бумаги, исписанный мелким ровным почерком лорда. Тот побледнел, а Инквизитор продолжал выкладывать перед ним неопровержимые доказательства вины подозреваемого… а точнее – обвиняемого и уже почти что приговоренного.
– Это все найдено в вашем столе. Черновик речи, которую вы собирались произнести перед птенцами вашего гнезда. Золотые монеты алеартской чеканки, под страхом смерти запрещенные в Христесаре. Три артефакта эльфийского производства. Книга магии, написанная на эльфийском же языке. Письмо от вашего собрата по Ковену. Статуэтка демона Тьмы, предназначенная для ритуала жертвоприношения. Мне продолжать?
– Я ничего не скажу, даже если вы станете меня пытать – а вы станете, я знаю, – вымученно пробормотал сраженный такими доказательствами его вины комендант.
– Скажете. – Себастиан улыбнулся. – Еще как скажете.
– Нет. Вы можете делать со мной все, что угодно, но вы не заставите меня говорить.
Инквизитор на секунду нахмурился. Сидевший перед ним человек не храбрился, нет – не та порода. Он до безумия боялся своего невольного собеседника, равно как и пыток – но чего-то он боялся больше, чем боли и жуткой смерти. Интуиция подсказывала, что де Векрет и вправду не скажет ничего даже под пытками.
Лорд же украдкой изучал экзекутора. Худое лицо аскета, седые волосы до лопаток, собранные в хвост, некогда ярко-сапфировые, а теперь выцветшие до бледно-синего глаза… чертовски умные глаза, в глубине которых таилась искристая хитринка.
Комендант опешил, поймав себя на этой мысли. А мысль продолжала издеваться над несчастным.
«Он не похож на фанатика, каким его принято считать. И, уж тем более, он не идиот. Не властолюбец, не прирожденный садист, как большинство экзекуторов. Просто делает то, что считает нужным. Похоже, человек слова. Так почему бы и не рискнуть?»
Аскен задрожал, прикусил губу и попытался отогнать губительную и попросту глупую мыслишку – но где уж там! Вертлявой змейкой она обходила все спешно выставляемые логические доводы «против» и остро впивалась в сознание.
– Знаете, господин де Векрет, мне всегда было интересно проверить, чего человек может бояться больше, чем боли, – задумчиво проговорил Инквизитор. – Раньше я считал, что только еще большей боли. Потом понял, что не просто большей –