— Некоторые из них да, но не все. Тот вид болезни, который у нее, обычно наследственный, но никто не болел этим в моей семье. Мы, на самом деле, мало знаем о корнях Джо, поскольку у него никогда не было связи с семьей его матери — она бросила его, когда он был еще маленьким. Его отец умер, но с его стороны ни у кого не было проблем с почками. — Она сделала глоток лимонада, но с трудом проглотила его, поэтому поставила стакан на стол. — Вообще-то я не думаю, что Софи унаследовала это.
— Почему вы так думаете? — удивился Лукас.
— Вы знаете о «болезни Персидского залива»? — спросила она.
— Ну, я знаю, что некоторые из солдат, воевавших в Персидском заливе, думают, что подхватили что-то, будучи там. Вы это имеете в виду?
— Да. И у некоторых из них рождаются дети с проблемами со здоровьем.
Лукас казался сбитым с толку.
— Я не уверен, что до конца вас понимаю. Отец Софи был военным? Он участвовал в «Буре в пустыне»?
Она покачала головой:
— Нет, это я воевала.
Он недоверчиво поднял брови.
— Вы шутите. В каком роде войск вы служили?
— В резерве армии, — сказала она. — Я управляла вертолетом в Персидском заливе.
— Ну, — улыбнулся он, — должен сказать, что я впечатлен.
— Ничего впечатляющего в этом нет, — сказала она. — Это было эгоистичным решением с моей стороны. Мне хотелось летать, а резерв казался мне простым путем осуществить это. Но мне приходилось долгое время быть вдалеке от Джо. И в конечном счете, — понизила она голос, — боюсь, это будет стоить моей дочери жизни.
— Вы хотите сказать… вы думаете, вы подхватили там что-то, из-за чего у Софи теперь проблемы с почками?
— Да. У меня самой нет никаких симптомов, но забеременела я Софи сразу же после того, как вернулась из залива. Так что это вполне возможно.
Он покачал головой:
— Нет, этот вариант не подходит. У тех детей уродства, а не почечная болезнь.
— Не только уродства. Я слышала о других болезнях, появляющихся у детей солдат, участвовавших в войне в заливе.
— Но болезни возникают у детей и по другим причинам.
Она вжалась в кресло, почувствовав, как погружается в депрессию.
— Хотелось бы мне вам верить, но я не верю. Я виню себя за то, что происходит с Софи. Мои родители обвиняют меня. А также Джо. Он никогда не говорит об этом, но…
Лукас встал с дивана и подошел к ней. Он сел на кожаную оттоманку перед ее креслом, сложив руки у нее на коленях, и посмотрел ей прямо в глаза.
— Не вас нужно винить, — сказал он.
Его глаза сузились и были очень серьезными, его голос был решительным, он взвешивал каждое слово, как будто было очень важно, чтобы она ему поверила.