— Тебе уже лучше? — спросил Фрост.
— Голова разболелась. Вот и все.
— Уверена, что тебя не нужно отвезти в больницу?
— Мне просто нужно купить тайленол.
— Хорошо. — Он завел двигатель, потом передумал и снова заглушил его. — Риццоли. — Он посмотрел на нее.
— Что?
— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить… о чем угодно… я с удовольствием тебя выслушаю.
Она не ответила, отвернувшись к окну. Вновь уставилась на снежинки, которые складывались в белую филигрань на стекле.
— Сколько мы вместе — года два уже? Мне кажется, ты совсем ничего не рассказывала о своей жизни, — сказал Фрост. — Я, наверное, тебе все уши прожужжал насчет нас с Элис. Докладывал о каждой нашей ссоре, а ты слушала, нравилось тебе это или нет. Ты никогда не просила меня заткнуться, поэтому я думал, что ты не возражаешь. Но, знаешь, сейчас я кое-что понял. Ты умеешь слушать, но не умеешь говорить о себе.
— Да особо нечего и рассказывать.
Он на мгновение задумался. Потом произнес почти смущенно:
— Я никогда не видел, чтобы ты плакала.
Она пожала плечами.
— Что ж, теперь увидел.
— Послушай, мы не всегда ладили…
— Ты так думаешь?
Фрост зарделся, как будто его застали врасплох. Лицо этого парня порой напоминало светофор, который переключался на красный свет при первых же признаках смущения.
— Ну, я имел в виду, что мы не приятельствовали.
— Что, ты хочешь, чтобы мы теперь стали приятелями?
— Я бы не возражал.
— Хорошо, мы приятели, — быстро проговорила она. — Что дальше?
— Риццоли!
— Что?
— Я всегда рядом, понимаешь? Я просто хочу, чтобы ты знала это.
Джейн заморгала и отвернулась к окну, чтобы он не видел ее реакции. Вот уже второй раз в течение последнего часа она была на грани слез. Чертовы гормоны. Она не знала, почему от слов Фроста ей захотелось расплакаться. Возможно, просто потому, что он проявил чуткость по отношению к ней. По правде говоря, он всегда был добр, но сейчас она особенно остро это почувствовала, хотя какая-то маленькая частичка в глубине ее души предпочитала, чтобы Фрост был толстокожим и не замечал ее страданий. Его слова заставили Джейн почувствовать себя беззащитной и уязвимой, а ей не хотелось, чтобы он видел ее такой. Не этим нужно было завоевывать уважение со стороны коллеги.
Риццоли сделала глубокий вдох. Через мгновение слезы ушли. Теперь она смогла взглянуть на Фроста и выдавить из себя нечто в своем обычном стиле.
— Послушай, мне позарез нужен тайленол, — сказала она. — Мы что, целый день будем здесь сидеть?
Он кивнул и завел мотор. Дворники смахнули со стекла снег, открыв взору небо и белые улицы. Все лето, изнывая от жары, она ждала зимы с ее чистотой и морозом. Теперь, глядя на унылый городской пейзаж, она подумала о том, что никогда больше не станет сетовать на августовскую жару.