Но спокойствие и умиротворенность — кажущиеся. Битва за Нагорный Карабах вынудила азербайджанцев объявить Армении экономическую блокаду. В 1981 году армяне и азербайджанцы совместными усилиями начали строить грандиозный тоннель, в 48 километров длиной, чтобы спасти озеро Севан, которому угрожало обмеление. Голубое око горы Арагац быстро иссякало. Виной тому — грандиозный советский план (наряду с переброской северных рек в Среднюю Азию) орошения полей за счет воды Севана. Когда уровень Севана упал сразу на десятки метров, обнажив розовый и черный вулканический туф, экологи схватились за голову. Для повышения уровня воды бросились строить канал, по которому в Севан перебрасывались бы воды реки Арпа. Великолепная горная река, берущая начало в ледниках Варденисского хребта, проносится стремительным потоком по территории Армении, Нахичеванского края и Азербайджана… Питаясь лишь снежными водами, Арпа вращает турбины целого каскада ГЭС. Должна была Арпа спасти и Севан…
И тут грянула Карабахская война.
Требования армян включить азербайджанские земли Нагорного Карабаха в состав Республики Армения (поскольку большинство проживающих на этой азербайджанской земле были именно армяне) блокировали этот проект, и многие другие. Политические интересы перевесили остальные…
Севан продолжал иссякать.
Над голубыми волнами с тревожным криком пролетела одинокая птица.
— Человек живет, пока есть надежда, — философски заметил хирург Армен, слегка поддерживая спутницу под локоть.
Ольга Волгина вздрогнула. Она подумала о том, что жизнь оказалась гораздо более непредсказуемой, чем можно было предположить. Как странно оказаться на берегу Севана именно сейчас, в середине угрюмого и холодного декабря, когда температура воздуха в лучшем случае колеблется между нулем и пятью градусами тепла по Цельсию. Хрустальный Севан, приходящей к Ольге в московских снах и грезах, казался голубым зеркалом в оправе вечнозеленой туи с веселыми красно-оранжевыми ягодами, и летний легкий бриз, с терпким ароматом можжевельника, и горячее щедрое солнце превращали эту картину в идиллию. Но в реальной жизни для идиллии места не оказалось.
— Я много раз слышала подобные утверждения в своей семье, — хрипло сказала Ольга, — в моей родной семье, не московской — армянской. Так же говорила моя мама, и бабушка, и прабабка. И мой дед Рамазан… Его недаром прозвали Рамазан Мудрый.
— Рамазан Мудрый? Я много слышал об этом человеке. Вы из этого древнего армянского рода? — Армен восхищенно улыбнулся. — Очень богатый, знатный род.
— Да, — Ольга опустила глаза. — Но я много лет никого не видела из своих родственников. Из-за жизни в Москве.