Я знаю, что этот голос – не мираж. Я просыпаюсь, с каждым вздохом становясь все более напряженной. Я знаю, что на этот раз это не кошмар – он действительно меня нашел.
- Затем, чтоб быть свободной.
Я боюсь открыть глаза, ведь уже давно поняла – ласковый голос может быть обманчивым.
- Зачем тебе свобода без любви? – спрашивают меня.
- Любовь – это свобода.
Слишком нежная рука гладит меня по волосам, будто я маленький ребенок, боявшийся грозы. Нежным движением кто-то касается моих век, умоляя посмотреть на него.
- Значит, ты свободна, - сделали заключение.
- Значит, я нелюбима.
Я открываю глаза и вижу лицо, которое за два года так и не забыла. Да, сейчас он кажется столь нежным и прекрасным, что непонятно, как я могла два года от него прятаться, как могла бояться? Как могла считать чудовищем?
Будто чувствуя мои мысли, он становиться серьезным; исчезает легкая улыбка, впервые мною увиденная.
Я лежу на маленькой тесной кровати, похожей на детскую, и его лицо столь близко, что мы соприкоснемся от наименьшего движения. Рука обнимает за талию, но делает это так нежно, будто я фарфоровая.
- Ты уйдешь?
- Никогда. И тебе не позволю.
- Но ведь это не мой выбор.
- Ты написала, что если я тебя найду – у тебя не будет выбора.
- Я молилась о том, что вы меня никогда не найдете.
Мне почему-то совсем не страшно. Точнее, страх есть, но он пока еще очень глубоко и не способен влиять на решения. Я встаю с кровати и отхожу в сторону, чтоб, в конце-концов убедиться в том, что все это правда.
- Почему ты так добр? Почему не бросаешь меня о стенку, почему не грозишься кости переломать?
Он встает с кровати, и я инстинктивно дергаюсь в сторону. Он это видит и замедляет все своим движения, чтоб у моня возникло нереальное чувство полного контроля над ситуацией.
- Если я тебя брошу об стену – нет смысла потом грозиться кости переломать, будет поздно. А вот насчет доброты… еще месяц назад, разыщи я тебя, тебе бы пришлось очень несладко, но есть некоторые обстоятельства, которые заставили меня пересмотреть свое поведение.
Но мне плевать, что он будет говорить. Хоть я и понимаю, что все бессмысленно, во мне тлеет надежда о свободе. Я отхожу к двери и, как мне кажется, быстро выбегаю из комнаты, при этом не забывая щелкнуть замком. Я уверена, что этого времени мне хватит, чтоб использовать духи и потерять свой запах.
- Не подействует.
Кристоф преграждает мне путь, за долю секунды оказываясь в сантиметре от меня. Я вырываюсь, и он молча берет меня на руки и несет в мою комнату, и только там ставит на ноги.
- Да, Диана, ты и вправду все просчитала. Но ты забыла об одном: твой запах исчезает только через двадцать-тридцать минут после использования гнусной настойки, и когда ты убегаешь от вампира, не советую об этом забывать.