— Это нужно обязательно сфотографировать. Также и шею.
— Он уже выехал, — отвечала женщина офицеру полиции.
— Сделаем рентгенологическое обследование, но, вероятно, скула сломана.
Я вскрикнула, потому что, произнеся это, он резко надавил пальцем мне на щеку, проверяя свою теорию. Посветил светом мне в глаза и уши. Поднял вверх палец и попросил меня следить за ним, когда он начнет перемещать его.
— Подвергались сексуальному насилию? — спросил он.
— Нет.
Но несмотря на это, он попросил меня раздеться для осмотра. Женщина-полицейский сказала, что ее зовут Эми О'Брайн, и спросила, нет ли у меня возражений против ее присутствия при осмотре. Я отрицательно покачала головой. Когда я снимала одежду, она заявила, что одежда необходима ей как вещественное доказательство. Согласна ли я?
— А в чем же останусь я?
— Мы дадим пижаму, — сказал доктор.
— Кто с тобой был? — сказала Эми.
— Мой бойфренд.
— Он может привезти что-нибудь?
— Думаю, да.
Мне сделали рентген, сфотографировали и затем поместили в отдельную палату с вазой, но без цветов, с окном, но без вида из него. Доктор сказал, что меня нужно оставить на ночь для наблюдения. Эми заявила, что необходимо снять показания. Можно и подождать, если я чувствую себя недостаточно хорошо, но чем скорее я смогу дать показания, тем лучше. Я ответила, что в состоянии сделать это теперь же. И все пошло очень быстро. Не прошло и часа, как в дверь постучал детектив, снял куртку, достал из сумки пачку бумаги. Его звали Себ Бретт, он был бледный, словно его держали в темнице. Пододвинул небольшой столик к моей кровати и начал писать под диктовку.
Теперь дело пошло медленно. Словно опять села за школьную парту. Он записал мое имя, адрес и дату рождения. Затем скрестил пальцы, оттянул их резко назад, так что суставы пальцев хрустнули, как трещат сухие лучинки дерева, когда их ломают.
— А теперь, — сказал он, — все с самого начала.
Времени было достаточно, бумаги хватало. Я рассказала ему все, что произошло, со всеми подробностями: Брендан позвонил в дверь, насильственно проник внутрь, схватил меня за затылок и бил лицом о стену, вытащил откуда-то нож, приставил к горлу, мои мольбы о пощаде, его улыбка, он говорит, что мне конец, затем стук двери, Брендан вскакивает в тревоге и убегает, не могла увидеть куда. На все ушло всего лишь несколько минут, но потребовалось два часа и четырнадцать страниц, чтобы записать показания. В конце я уже выдохлась, но детектив Бретт попросил меня внимательно прочитать все и подписаться в конце каждой страницы. Мои слова показались совершенно другими в изложении Себа Бретта, написанные его аккуратным округлым почерком. Все они были моими, но он подбирал какие-то особые фразы и вносил изменения. Оно не было неточным, но звучало так, будто бы компьютер перевел их на другой язык, а затем обратно на английский, но это был уже другой компьютер. Мне с трудом удавалось сосредоточиться, поэтому весь процесс затянулся. Когда я ознакомилась с половиной записанных показаний, раздался стук в дверь. Я почувствовала что-то недоброе. Это был Роб Прайер.