— Будет ещё кто-то? — кивком головы Генрих указал на стол.
— Я заставил Коккенмюллера вернуть мне проигрыш, пришлось пригласить и его. Но десять минут назад он известил меня запиской, что оберст куда-то посылает его. Кубис, который тоже должен был прибыть, занят. Итак, нам придётся посидеть вдвоём. Вы не возражаете?
— Буду рад провести вечер в вашей компании.
Впрочем, приятного этот вечер обещал мало. И хозяин, и гость явно подыскивали темы для разговора, а круг их был очень ограничен. Интересы Шульца не распространялись дальше событий штабной жизни. И только когда разговор коснулся оберста Бертгольда, майор чуть оживился. Расхваливая большой служебный опыт оберста, его личные качества, Шульц с горечью заметил, что последнее время Бертгольд стал холодно и даже нехорошо относиться к нему.
— И чем же вы это объясняете? — спросил Генрих, внимательно глядя Шульцу в глаза.
Майор отвёл взгляд, но пересилил себя и тоже взглянул прямо в глаза Генриху.
— Признаться, я объясняю это некоторым влиянием с вашей стороны.
— Но, согласитесь, майор, у меня нет ни малейшего повода враждебно относиться к вам и как-то влиять на оберста.
— Возможно, какие-либо сплетни или мои слова, переданные в искажённом виде — начал было Шульц.
— Ведь мы с вами офицеры, а не кухарки, чтобы прислушиваться к сплетням. Что касается меня, то должен предупредить, оскорбления, задевающего мою честь, я не прощу никогда и никому. Но обращать внимание на сплетни… Это ниже моего достоинства.
— Тогда выпьем за то, чтобы между нами никогда не возникало никаких недоразумений. Барон, а вы ведь только пригубливаете!
— Я никогда не пью больше одной-двух рюмок. А поскольку это вторая — разрешите мне продлить удовольствие.
— Похвально для молодого человека. А вот нам, старикам, приходится себя подстёгивать, подхлёстывать, чтобы справиться с той огромной работой, которая легла на плечи
— Но, я вижу, у вас есть время для отдыха, господин майор, — Генрих указал глазами на фотоаппарат, висевший над кроватью.
— Фотографией я увлекаюсь с детства, а теперь представилась такая возможность пополнить свой альбом. Столько городов, по которым проходил, столько событий, в которых принимал участие! Развернёшь в старости — увидишь не только весь свой путь, а и каждый шаг на этом пути
Майор много выпил, его всегда мутные глаза, теперь блестели, длинное жёлтое лицо порозовело.
— Интересно было бы взглянуть на ваш альбом, если, конечно, он не чересчур интимного характера. — Генрих лукаво прищурился.
— Что вы, что вы — всполошился Шульц — Я человек семейный. Все абсолютно пристойно.