— Вы считаете первой — «Железный кулак»?
— Да, а теперь «Зелёная прогулка»…
— А чем, по-вашему, это объясняется, герр лейтенант? — внимательно вглядываясь в лицо Генриха, спросил Шульц. Взгляды их скрестились.
— Я разведчик с детства, и хоть я младше всех офицеров разведки корпуса, но никто не разуверит меня в том, что в штабе действует отлично замаскированный шпион.
Шульц откинулся на спинку стула, ноздри его большого носа чуть вздрагивали, словно чуяли добычу, а глаза сощурились в узенькие щёлочки.
— Вы думаете? — хриплым голосом переспросил он Генриха.
— Уверен. Даже более — твёрдо убеждён. Но ведь мы, майор, собирались сегодня развлечься, а завели разговор о таком больном и таком неприятном для нас, двух штабных офицеров, вопросе.
— Верно, — согласился Шульц. — Давайте, в самом деле, поговорим о чём-либо ином.
— Скажите, пожалуйста, герр майор, как вы сохраняете такую уйму негативов? — с любопытством спросил Генрих.
— Негативы я сжигаю. Если есть фотографии, незачем возить с собой лишний груз. Но почему это вас заинтересовало?
— Случается, что возникает потребность дублировать какую-нибудь старую фотографию. Вот и пригодились бы негативы.
— До сих пор не было в этом потребности, — пожал плечами майор.
— Допустим, какой-нибудь вашей фотографией заинтересуется гестапо, что тогда? Придётся вырывать фотографию из этого альбома, и у вас не останется копии. Глаза Шульца округлились, в них промелькнула тревога.
— Зачем же гестапо интересоваться моими фотографиями?
Генрих вдруг согнал с лица улыбку, глаза его глядели на майора холодно и враждебно.
— Ведь не всё же такие доверчивые простачки, как вы думаете, майор.
— Я вас не понимаю! Объясните, что всё это значит? — голос майора срывался от возмущения. — К вашему сведению, барон, я не потерплю оскорбления. А ваши намёки звучат, как оскорбление. Не забывайте, лейтенант, что я старше вас чином и вот уже почти десять лет на этой работе.
— Правила субординации, майор, здесь ни к чему. И не прикидывайтесь оскорблённым. Скажите откровенно, за какую сумму вы продали русским негатив фотографии, которую я спрятал в карман?
У майора перехватило дыхание. Он так побледнел, что его мутные серые глаза на побелевшем лице казались почти чёрными.
— Что? Что вы сказали? — наконец выдавил он.
— Могу повторить: за какую цену вы продали русским фотографию, или, вернее, её негатив?
— Мерзавец! — Шульц вскочил с места. Подбежав к спинке кровати, он сорвал с неё ремень с кобурой пистолета.
— Спокойно! Вспомните, майор, — не повышая тона, предупредил Гольдринг, — я стреляю лучше вас. Пока вы вытащите пистолет, я успею продырявить вас столько раз, сколько патронов в моём вальтере. Успокойтесь! Тем более, что порядочные люди всегда могут договориться, не прибегая к оружию.